Константин Кропоткин - Счастье. Идеально. Любовный романс

– Куда сегодня поедем? – спросил Олег, – Есть идеи? – он посмотрел на нее выжидательно, с предвкушением детским.

– Куда угодно, – запросто ответила Рита, что означало то же, что и вчера, и позавчера, и позапозавчера: они возьмут карту со списком деревенских рынков и выберут точку не слишком отдаленную; они запрут обе двери, внутреннюю со стеклом и внешнюю глухую, срубленную, будто из цельного куска дерева; они сядут в машину и поедут, сделав краткую остановку возле мусорного контейнера на ближайшей развилке; они свернут направо или налево, в чем не будет принципиальной разницы; они пролетят мимо рощ и полей, слушая музыку из собственного айпода, подключенного к бортовой системе машины; они окажутся в какой-то деревне, где будут часа два гулять меж базарных лотков, рассматривая как впервые то, что уже видели и вчера, и позавчера, и позапозавчера: торговцы здесь кочуют из одной деревни в другую, предлагая сыр и колбасы, грубоватую пеструю керамику, поросят, чтобы их гладить, оливковое масло и вино, хлеб (непременно белый), сладости огромными блоками, разноцветное мыло, пахучие пучки лаванды, хрусткие цветные мешочки с нею же; они что-то купят опять, не очень сообразуясь с приблизительным планом, выпьют кофе в уличном кафе, таком же декоративном, подчеркнуто «провансальском», как и сами рынки, все сплошь напоминающие не очень талантливый спектакль.

– А я все равно позвоню, – решительно сказала Вера. Сверяясь с бумажкой, она набрала номер, крикнула «хай», и, внезапно испугавшись, протянула телефон Олегу.

– Алло, – сказал он.

Олег умел держать лицо, и живым, чувственным удовольствием было для Риты слушать, как, деловито понижаясь, голос его звучит плотнее, гуще, вместительней, подразумевая власть, право, силу, – и неважно, на каком языке: Олег мешал французский с английским, добиваясь своего с неторопливой уверенностью человека, знающего, что все будет так, как он захочет. Рита любила видеть его таким.

Рита вообще его любила, что особенно ясно было ей этим летним утром, вначале длинного солнечного дня.

– И что? – с надеждой спросила Вера, когда он вернул ей аппарат.

– После двенадцати привезут. Как погрузят, шофер сообщит, где мы должны его встретить.

– И где же?

– На карте они нашего дома не нашли, но рядом гостиница. Туда и привезут.

– А они привезут? Точно?

– Да, – Олег ответил, не раздражаясь, не умея, вроде, вообще испытывать такие уродливые чувства.

Рита начала убирать со стола.

Итак, сегодня по милости Веры у них случился «лейзидэй», как называли они бездельные дни еще со времен Новой Зеландии, где пожили некоторое время, заодно, как репьев, нахватавшись и чужих слов.

– Бонжур, месье Петиша, – присев на корточки, сказал Олег.

К ним пришел тот самый соседский кот.

Зверь с готовностью выгнул узкую спину, задрал хвост и, вытягивая морду, будто толкаясь в узкое кольцо, начал тереться о голую ногу Олега.

С улыбкой блаженной не менее, Олег зарыл пальцы в расписанной арбузными полосами шерсти.

Рита опять подумала о лишаях, блохах, клещах и других возможных опасностях, но на этот раз промолчала.

– Нагулялся, – Олег улыбался.

Пострекотав, кот со стоном повалился на бетонный пол террасы и, тараща желтые глаза, замер. Олег послушно погладил его и по желтому брюху.

– Сейчас будет молока просить, – пояснил он для Веры, которая без выражения глядела на эту сцену, – Хочешь молока? – кот согласно и коротко мявкнул, – Хочешь? – спросил Олег еще раз и, на сей раз ответа не получив, прошел в дом.

– У него целый ритуал, – сказала Рита, – Вначале трется, ласкается, а как напьется, так уходит, даже «спасибо» не говорит, – она пощелкала пальцами, подзывая зверя, а тот, пружинисто вскочив, подошел к порогу дома и застыл глиняной копилкой, – А ко мне не идет.

– Не любит, – сказала Вера.

– Наверно.

– Так и понятно, он же твоя копия.

– Почему?

– А ты тоже как нажрешься, так и уходишь, – Вера даже не сдобрила колкость улыбкой; она зачем-то напомнила Рите ее прошлое, зачем она ей сейчас его напомнила?

– Нет, не похожи. Он – мужчина. Ты его яйца шоколадные видела?

– А ведет себя как ты, – Вера догадалась, наконец, улыбнуться, потому что не затем же они сюда приехали, чтобы ворошить прошлое.

– Он молоко любит, а не людей, – Рита сама подошла к коту и, наклонившись, провела рукой по узкому хребту. Кот убегать не стал, но и не замурлыкал, – просто замер, пережидая, когда его прекратят трогать.