Евгения Янова - Последний день воскресенья

Хотя был один случай. Когда Еве было совсем немного лет, у нее были друзья. Среди этой компании считалось приличным уметь ловить стрекоз. Особенно шикарно воспринималось мастерство по отлову самых быстрых, голубых, стрекоз. Наверное, еще и потому, что толстых и медлительных коричневых было больше. По неважным причинам именно толстая и медлительная коричневая стрекоза была поймана в тот день, о котором сейчас идет речь. И, вопреки известной истине, что спички не являются лучшим средством для удовлетворения детской потребности в познании мира через игровой процесс, Ева и друзья решили поджарить стрекозу на спичке. Это был первый в их жизни шашлык, который, сколь бы незначительным он ни был в размерах, был честно разделен между всеми участниками торжества.

Казалось бы, причем здесь бабочки. Но внимательный читатель помнит, что бабочки нарисованы на зажигалке, которая принадлежит Еве, которая прикуривает сигарету, которую ей дал парень, который стоит со своими друзьями на ступеньках общежития, куда в общем и целом Еве и надо попасть рано или поздно, так или иначе, но в идеальном раскладе – до первого дня первого семестра университета, в который им всем смоглось поступить по совершенно разным причинам в разные годы с различной степенью успешности и далеко не одинаковыми выводами из случившегося.

А зажигалка у Евы всегда с собой. Но не потому, что ей очень нравится курить, а потому, что всегда хочется носить с собой хотя бы немножко тепла и огня.

Юноши на пороге после непродолжительного обмена мнениями все же пришли к выводу, что их трое. В связи с чем, для ровного счета, было просто необходимо принять Еву в свои ряды.

– В нас всех так и горит огонь не терпящего отлагательств посещения местного пруда. Нужно покормить уточек, – голосом, не терпящим возражений, ультимативно пробормотал один из трех.

– У меня уже есть уточка! – Ева обратила внимание смотрящих, будто сквозь нее, внезапно обретенных товарищей, – Почему мы не можем сначала покормить ее?

Принципиальных возражений, возражений, заслуживающих внимания, или вообще возражений хоть в какой, вербальной или невербальной, форме выдвинуто не было. Поэтому все дружно отправились в местный магазин через дорогу, чтобы купить корм для Евиной уточки и ее друзей на пруду.

Путешествие было недолгим и бедным на события, как ассортимент в местном магазине. Тем более никто не представлял, чем кормят уточек на белых футболках. Кто-то предположил, что ничего сверхъестественного в этом нет, и кормить надо батоном. К батону незамедлительно прибавился кефир и соответствующая музыкальная композиция. Белая футболка Евы с желтой пушистой уточкой стала стремительно превращаться в майку-алкашку с пятнами горчицы. Так она парням стала заметно меньше нравится. Как Ева, так и майка-алкашка.

Следующим предположением стала шоколадка. Что, безусловно, понравилось обладательнице футболки, но по какой-то совершенно невразумительной причине все вокруг вдруг округлилось и стало походить на притягательные пузырики нежности, которые так и норовили лопнуть в самых неподходящих местах, чтобы столкнуть вместе как можно больше разнополых людей и вызвать неловкость и нежность. Фиолетово-белая корова с надписью на боку помычала и потрясла колокольчиком на шее.

Печенье в этот момент особенно ярко зазолотело на грязненьком прилавке. Поскольку только печенье осмелилось выдвинуть свою кандидатуру на пост корма, его и купили. Кулечек с драгоценным материалом было доверено нести одному из парней, для удобства назовем его Ник.

Выйдя из магазина, Ник решил исполнить свой гражданский долг и накормить уточку, но Ева возразила, что ее любимый рисунок совершенно точно не любит обедать в одиночестве, так же как завтракать и ужинать. Поэтому все направились к пруду, разделить утиную трапезу. Которая скорее напоминала полдник, чем обед, в связи с чем возмущение желтого и мохнатого существа с клювом можно было вполне проигнорировать и, наконец, существо накормить. Потому что к данному моменту повествования оно крякало настолько безбожно, что, даже если бы бог и существовал, он сам утратил бы веру в себя.

Вполне вероятно, что так все и произошло на самом деле. И мы теперь, благодаря рисунку на предмете одежды, живем в одном-единственном мире с богом-атеистом. Вероятно, это не так трагично, как соседние миры с богом-аистом и богом-аутистом. Но если судить по окружающей обстановке, нашему миру не так чтобы сильно повезло. Вполне возможно, что остальные боги подвергнут нашего бога дискриминации по богическому признаку, исключат его из своего клуба, заставят вернуть памятный значок и больше не будут звать гулять. И после всех этих ударов судьбы бог только пуще прежнего убедится, что его не существует, станет радикальным атеистом и попытается нанести вред совселенцам. Что будет бесконечно печально и абсурдно в самой своей сути. С другой стороны, глупо обвинять во всем утку, потому что. Если трезво оценивать факты, то подобные события, если имели место быть, случились еще во времена, когда и проект утки не был загружен в матрицу, и тем более не существовало самой матрицы, проекта и каких-либо определенных перспектив на тему завтрашнего дня или что такое странное понятие как «завтрашний день» могло бы означать.