Наталья Майорова - О чём речь? Маленькие реальные истории. Сборник новелл

Грузчик ушёл собирать якоря в порту. Принцесса из шелковых ленточек поднялась на борт.

– Я – процесс! – сказал бомж Стася бомжу Васе и аккуратно выложил просроченные пачки с сосисками из мусорного бака. Рядом стопочкой сложил пустые коробки и прочее несъедобное – перфекционист.

– Ты, Стася, ловелас. Пожиратель, так сказать, сердец и покоритель женщин из «Пятёрочки». Кормитель мой, – прохрипел Вася. Он был безгранично рад большому сердцу Тамарочки из магазина, которая манерно выкидывала просроченные продукты в мусорный бак. То ли от любви, то от жалости. А может, она вообще ни о чём не думала. Просто выкидывала и все.

– Приказали долго жить, – приговаривала она, и чей-то ужин из сосисок летел вниз, – и эти не заставили себя ждать, – хлоп-хлоп синими тенями и длинными накладными ресницами. Некоторые женщины от рождения красятся безумно и носят тапочки на шерстяные носки.

– А ты, Вася, результаааат, – Стася достал консервированную рыбу и подумал, что это к празднику. – Тебе, Вася, надо учиться наслаждаться жизнью. А то будешь как эти все… на драндулетах. Бабки, бабки, бабки, бабки… Вот я нашел рваный свитер – хорошо. И от поиска, и от свитера. Все мне в кайф, Василий!

Стася – доктор кафедры философской антропологии. В прошлом. Что-то он там однажды прочитал и после этого домой не вернулся. Что прочитал – не сказал никому, но бомжи из окрестностей его сразу приняли и любили с ним раздавить чекушку. После чекушки Стася добрел и делал своими разговорами всем хорошо, ставил цели, и жизнь обретала смысл.

– Вот ты, Вася, когда ботинки приобретешь теплые? Скоро зима, холодно. В чем будешь жить? – Стася крутил в руках резиновые сланцы и думал, хранить их или здесь оставить. Решил, что не нужны они ему сейчас – нечего гардероб раздувать, и аккуратно положил на крышку закрытого соседнего бака. Рядом с баками хотел припарковаться Федор Тимофеевич, вернувшийся с работы. Посмотрел на баки на колесиках, на бомжей, оценил силу ветра. Почесал висок и умчал на соседнюю улицу.

– Вот выкинут – и приобрету, – ответил Вася, вдохнул через рот и выдохнул через нос. Что означало недоброе. Еще пару раз выдохнет – и чекушку к ночи не жди.

– Не по смарту, дружище! – глумился Стася, на что был послан в барбершоп. Бомжи бомжами, а культуру не пропьешь и на улице не проспишь. Никакой нецензурщины, особенно при дамах.

Тамара в это время курила тонкую сигарету и хлопала длинными ресницами. Она смотрела на бомжей, на мимо проезжающие машины и думала о том, как устроен этот мир. Дома её ждал муж и сын Петька, которому тоже нужны зимние ботинки. «Фирмовые», потому что дети в школе любят хвастаться.

– Черт с тобой, куплю я тебе твои… Тимберленды, или как там это убожество называется, – сказала Тамара, разглядывая звезды в луже под ногами. Затушила бычок о стену магазина и пошла сдавать кассу.

– Я читаю твои мысли, – сказала Рыжая и запила из бокала. Глаза зеленые, не ведьма.

– Тогда тебе должно быть страшно. Я же думаю там всякое… про твое платье-и-запястья-и-щиколотки, – сказал Сильный и налил себе чая с чабрецом.

– Даже читать не надо, и так все расскажешь…

Рыжая всегда любила сильных, и чтобы агрессия была. Здоровая, мужская, чтобы «Я первый» и никак иначе. А она такая маленькая, острые коленки и пальчики аристократа. Просто рядом, и ничего не страшно. Даже мысли читать.

– Вы сегодня пили, – сказала она официанту. Тот смутился, глаза большие, брови вверх.

– Ну да, я тут в четыре часа дня был на курсах. Я вот хожу на курсы сомелье, и мне это так нравится. И вот я туда хожу и…

– Губы у вас синие, знаете?

– Ах, да. Шесть сортов сегодня пробовали и …знаете, как будет вкуснее это есть?

Официант взял бутылку у панорамного окна, за которым развернулась типичная набережная типичного Питера. Панорамы Питера почти мейнстрим, почти «лифтолук» в инстаграмме какой-нибудь современной девчонки. Но все равно невероятно медитативно.

– Мы все так это едим, – в бутылке пошевелились усы креветки. Рыжая удивилась, когда поняла, что это оливковое масло с перчиком. – Пара капель остренького и вот этого вот, – бальзамический уксус появился на плоской белой тарелке. Вместе с маслом все растеклось как кофейная гуща. Или дорогая картина.

– Макайте туда, так интереснее, – официант явно испытал подъем и симпатию. Рыжая тоже осталась довольна.