Наталья Майорова - О чём речь? Маленькие реальные истории. Сборник новелл

Замелькали картинки: улица, дорога, машина, скорость, большая скорость, удар… боль. Страшная боль… Темнота…

– Когда? – выдохнула Лада, едва раздвигая губы.

– Два часа назад, – Лада поняла, что Гришка плачет. – Он разогнался и…

– Не надо, – остановила его Лада, – я знаю. Куда приехать?

Лада смотрела на груду искореженного красного металла. Тело Антона уже увезли. Странно, что она так подумала про сына: тело. Гриша стоял чуть поодаль, постоянно дёргая головой. Вытирал лицо о воротник куртки. Лада пошла к машине. Вернее, к тому, что ещё несколько часов назад было яркой дорогой игрушкой.

– Не надо, Лада Романовна, – Гриша рванулся к ней. – Не надо вам туда. Там…

– Кровь? – Лада посмотрела Грише в глаза. – Я знаю, Гришенька. Это кровь моего сына.

Лада опустилась на колени рядом с большими темными пятнами на асфальте. В тусклом освещении была непонятна природа их происхождения. Но Лада знала – это кровь её мальчика. Красивого, умного, безмерно любимого. Единственного.

– Почему кровь здесь? – растерянно спросила Лада, соизмеряя расстояние от пятен до искореженного железа. Ей казалось, что выяснить это очень важно.

– Он еще жив был… – Гришка уже не стеснялся Лады. Судороги рассекали его лицо словно молнии грозовое небо. Он тяжело сглатывал рвущиеся рыдания. – Пока «Скорую» ждали, тут лежал… Натекло…

Гриша отвернулся.

– А ты как узнал? – Лада говорила, чтобы не молчать. Она была уверена, что как только замолчит, сойдет с ума. Надо говорить. Все равно что.

– Мой номер в его телефоне был последним. Он звонил мне за полчаса, – в горле у Гриши забулькало.

Лада провела рукой по тёмному пятну на асфальте, поднесла руки к лицу. Кровь её мальчика. Этого не может быть! Это просто дурной сон! Нет, нет! Это не может быть правдой. Чёрная волна вновь начала свою атаку на Ладино сознание: коридоры, коридоры, тусклое освещение, столы, на столах люди. Стоп! Каталка, на ней Антон. Лицо разбито до неузнаваемости. Но Лада знает: это он! Его любимая куртка из тонкой лайки цвета шоколада. Песочные мокасины. Она сама недавно привезла их ему из Италии. С его сорок пятым размером непросто найти хорошую обувь! К каталке подошёл человек, начал проверять у Антона карманы. Всё, что нашел, сунул в карман своего халата. Пошел к выходу, но вернулся, снял с вывернутой руки Антона часы.

Лада очнулась. Значит всё правда! Антошки больше нет. Грудь стиснуло. Невозможно сглотнуть, вдохнуть, что-то сказать. Лада судорожно вцепилась в горло, захрипела. Гриша в одно мгновение оказался рядом. Он тряс её за плечи, что-то кричал. Подбежали люди, влили ей в рот жидкость из плоской фляжки. Горло опалило. Вместе с огненным клинком в тело со свистом влетел воздух.

– Пойдемте, Лада Романовна, – Гриша поднимал её с асфальта, – не надо вам здесь.

Бедный мальчик, он так пытался её защитить от горя. Лада уже пошла от искореженной машины и кровавых пятен, как боковое зрение зацепилось за какой-то предмет. Она отстранилась от Гриши, наклонилась. Кольцо. Антошкино кольцо, подаренное ему бабушкой, Ладиной мамой. Антон носил его на кожаном шнурке на шее. Лада стерла кровь с кольца о свое белое пальто. «Спаси и сохрани» – просила надпись по окружности. Не спас… Не сохранил…

Наконец-то Лада заплакала. Нет, завыла. Сначала тихо, потом все громче и громче. Вместе с вылетающим из горла страшным криком рвалась из тела её душа. Рвалась и умирала. Лада настолько была страшна в своем горе и отчаянии, что Гриша не осмелился к ней подойти. И никто не осмелился.

Смертельный рык раненой волчицы повис над городом на одной ноте. У всех, кто слышал этот вой, вставала дыбом кожа. В этом вое умирала в корчах Ладина душа. Когда, наконец, вой весь вышел и наступила тишина, Лада почувствовала на месте души бездонную пропасть, наполненную болью. И никаким другим чувствам места там больше не было. Лада поднялась с колен и подошла к оцепеневшему Грише.

– Пойдем, Гришенька, – Лада коснулась его руки и кивнула в сторону припаркованной вблизи Тойоты. Гриша посмотрел на Ладу и отшатнулся: перед ним стояла совершенно седая старуха. Вместо всегда смеющихся зеленых глаз на лице старухи чернели две глубокие ямы. Из ям на Гришу строго и требовательно смотрела сама смерть…

Вот бывает, что не ждешь хорошего, а оно – ррраз – и случается! Накануне 8 Марта свекровь взяла к себе наших детей, чтобы мы с мужем «куда-нибудь сходили». Ага, вот прям разбежались! Я уже прикидывала, как приду домой с работы, поваляюсь в ванне, надену любимую уютную пижаму и завалюсь с книжкой под одеяло. А утром буду спать-спать-спать-спать. И никто не будет канючить: «Ну, мааам, мы есть хотииим!».