Михаил Сафронов - Небо Аустерлица

Водитель тактично промолчал. Наполеон отвернулся от него и стал смотреть в ночное небо. Оно было, как всегда, совершенно. Ему вдруг почудилось, что все должно быть хорошо.

Водитель высадил их с девушкой во дворе новой девятиэтажки, отдал девушке ключи, и, пообещав ровно через два часа вернуться, уехал. Они прошли вдоль черных деревьев в подъезд и молча поднялись в лифте на восьмой этаж. Квартира, в которую они попали, оказалась обычной, и только идеальный и неестественный порядок в ней напоминал о гостиничном номере.

Пока он выставлял на журнальный столик пиво и искал стаканы и пепельницу, девушка разделась, и он смог, наконец, рассмотреть ее. Казалось, ей было чуть больше восемнадцати, а может – не было и того. Худое юношеское тело с едва оформившейся грудью, коротко остриженные вьющиеся тёмные волосы, почти полное отсутствие косметики на веснушчатом лице и припухлые слабо очерченные губы – всё это делало ее похожей на простую девчонку с соседнего двора, словно вернувшуюся из его далёкой юности, когда в голове еще гулял ветер, была первая любовь и первый портвейн, и песни под гитару до утра, – юности, которой у него, в сущности, никогда не было. Впрочем, она и была такой девчонкой на самом деле.

Он разделся следом за ней, оставшись лишь в джинсах, уселся в кресло и налил по стаканам пиво. Она села к нему на колени и спросила:

– Я тебе не нравлюсь?

– Почему? Нет, – ответил он. – Нравишься. Очень нравишься. С чего ты взяла?

– Ты хмуришься всё время, – сказала она. – Может, тебе другую привезти?

– Не надо. Ты мне нравишься, – он протянул руку и взял стакан. – Мне другую не надо. Мне просто страшно.

– А ты мне нравишься, – сказала она.

Она поцеловала его в губы, и поцелуй получился очень долгим и нежным.

– Ничего не бойся. Ты в безопасности. Всё будет хорошо.

Он залпом выпил весь стакан и потянулся за сигаретами.

– Понимаешь, – сказал он, прикуривая. – Я боюсь, что будущего никогда уже не будет, и так останется навсегда. И всегда будет страшно.

Она поцеловала его снова, и он закашлялся, потому что ему пришлось задержать дым внутри себя. Она взяла из его руки сигарету и затянулась.

– Правильно, – сказала она. – Будущее никогда уже наступит, но этого не надо бояться.

– Почему?

– Потому что будущее уже наступило.

Она резко смяла в пепельнице сигарету, встала с его колен и увлекла на кровать, гладко застеленную чёрной атласной простыней с большими красными маками.

Спустя некоторое время резко зазвонил древний эбонитовый телефон, притаившийся под журнальным столиком. Он звенел долго и мучительно.

– Возьми трубку, – наконец прошептала она. – Это тебя.

– Я уже понял, – тоже шепотом ответил он. – Чёрт с ними.

Телефон так же резко замолчал, и больше уже не звонил, а еще через некоторое время он сказал ей:

– Наверно, я сегодня слишком много выпил.

– Перестань… глупости…

– Я, кажется, больше не смогу…

– А тебе это очень важно?

– В-общем, нет, – ответил он, немного подумав. – Ну, я не знаю…

Она ловко спрыгнула с кровати и стала разливать пиво.

– Может, давай тогда просто поговорим? Ты же знаешь, с девушками моей профессии можно говорить о чём угодно, рассказывать всю-всю правду.

Он ухмыльнулся и перебрался обратно в своё кресло.

– А ты случайно не биоробот, созданный в подвалах Лубянки, чтобы собирать и транслировать конфиденциальную информацию?

Она засмеялась и, держа в руках стаканы, села ему на колени. Поцеловала.

– А какая разница? Ведь ты можешь говорить все, что угодно, и это и будет правдой.

– Тебя как звать-то?

Она на секунду задумалась.

– Ну, зови меня Сашей.

– А ты меня – Мишей. Ну, давай, – он взял у нее один стакан. – За знакомство.

Они выпили пива, а потом проговорили целый час, остававшийся им. И все, что они говорили, становилось правдой. В условленное время водитель ждал на прежнем месте и согласился подбросить его обратно. Наполеон открыл заднюю дверцу машины и, пропуская девушку вперед, посмотрел в небо. Оно было все точно такое же – фиолетово-красное, тяжёлое и необъятное. И оно знало правду.

Через полчаса Наполеон вышел из машины. Город по-прежнему спал. Снова незаметно миновав патрули, он вернулся в свою палатку, лег обратно и укрылся с головой шинелью. Никто не заметил его отсутствия. Он заснул крепко и снов никаких не видел.

А наутро было сражение.

Ни для кого не секрет, что буржуазные преобразования в нашей стране создали благоприятную почву для роста и развития реакционных представлений об обществе и человеке. Не секрет и то, что на этой почве успешно размножились всевозможные теософы, каббалисты и мистики, то есть именно те, для кого случай, произошедший в неспокойных девяностых с одним молодым человеком, может дать богатую пищу для спекуляций и мощное оружие в их борьбе с позитивной наукой. Именно это обстоятельство побуждало меня долгое время к молчанию.