Наталия Мадорская - Мужчина моей мечты. Ироническая проза

– А где ты с женой познакомился? – не унималась любопытная Танечка.

– Отдайся музыке, – прервал её Стас. – Послушай, какой текст и какая мелодия.

– Все равно я не понимаю ни слова по – английски.

– Могу перевести, – сказал Стас. – «У тебя такие же голубые глаза, как у нее, ты целуешь меня, как она, но это только разбивает мне сердце, потому что ты не она»…

– Что касается моей жены, то я познакомился с ней на улице, – неожиданно сказал Стас, когда Томилина, вроде, угомонилась.

И это было чистой правдой. В жизни некоторых мужчин иногда наступает период, когда они – не надо смеяться – хотят жениться. Сегодня он не думал и не гадал, бегал от потенциальных невест, как чёрт от ладана, а завтра уже спит и видит себя в брачных веригах. И схватить может кого угодно!

Этот исторический момент наступил для Стаса сразу после расставания с геодезией. Именно так: жениться и после этого видеть всех баб в гробу! Счастье еще, что Бог подсунул ему красивую и приличную Нину, а не… В этот страшный для мужчин период возможны любые варианты.

И практически Стас никогда не изменял Нине. Так пару раз на конференциях, и то в силу насущной необходимости.

– Не понимаю я бабников, – говорил он приятелям, которых с каждым днём становилось все меньше. – По – моему, все эти проблемы можно решить с одной женой.

– Не скажи, – возражали ему, – с гречки иногда тянет на манку.

«Манки», однако, он накушался в молодости. Сейчас его тянуло только домой, в тёплое гнездышко.

– Лариса передавала тебе привет, – прервала его размышления Танечка.

– Ну, и что мне от её приветов? – помрачнел Стас.

– О, покраснел, покраснел! – воскликнула она.

– Кожа у меня такая, – объяснил Стас. – Краснею от глупостей. – Ты танцевать-то будешь или сядем?

– Будешь, будешь! – сказала Танечка. – Извини, болтаю, сама не знаю, что. Ты и французский знаешь?

Он кивнул. А откуда? Надо же! Были гувернантки? А чего же молчал?

– Вредно тогда было много говорить, объяснил Стас. – Помнишь, я все пять лет проходил в одном сером костюме и двух рубашках – голубой и красной? А тебя не удивляло, что у них всегда был новый вид?

– И в голову не приходило.

– Так вот, отец из-за границы привёз мне пять импортных одинаковых костюмов и много рубашек и сказал: не вздумай рассказывать, как ты живёшь. Зависть, как известно, сделала революцию. Я даже на занятия ездил на такси, а останавливался за углом, – понесло его на откровенность.

– С ума сойти! – воскликнула Танечка! – Вот жених был! Где были мои глаза? – она вздохнула. – А я так хотела знать хоть один иностранный язык, пыталась учить, но терпения, видать, не хватило. Мне и сейчас хочется узнать, о чем он сейчас поёт, этот певец?

– Это Адамо, – объяснил он. – А о чем поёт? О чем все они – о любви.

– Понимаю, что о любви. А конкретнее?

– «Падает снег. Ты не придешь сегодня вечером. И в моём сердце царит ночь…»

– Сильно сказано, – прошептала Танечка.

– Тихо. – Сказал Стас, прислушиваясь.

– «Ты не придешь, кричит во мне мое отчаяние, но… падают снежинки, невозмутимо кружась…»

Музыка смолкла.

– А что ещё передавала Лариса? – спросил он вдруг.

– А привета тебе, что, мало? – кокетливо удивилась Танечка.

– Не знаю. – Ответил Стас.

«Пожалуй, мне ее хватит», подумал он про Танечку и, отведя ее на место, подошел к группе однокурсников, чтобы сфотографироваться вместе с ними.

«… Завидую тебе, – сказал ему отец в первый день занятий в университете. Вот придешь ты на лекцию, а там – такие розаны! Ведь, всем вашим девчонкам по 17—18 лет. Завидую!»

На первом занятии Стас внимательно оглядел всех будущих геодезисток, с которыми ему предстояло учиться пять лет в одной группе, но обещанных «розанов» не нашёл. Девочки показались ему некрасивыми, плохо одетыми и какими-то деревенскими. А вот у математиков – это да! Поэтому, когда волею судеб две группы – математиков и геодезистов – поехали вместе на «картошку», он, вспомнив папу, «теряться» не стал, пересел в машину к математикам и очутился вдали от родной группы.

И влип по полной! Что тут было! По приезде его группа устроила собрание. «Ты предал своих!» – кричала пучеглазая кубышка Фира Давидович, комсорг. – «Так не поступают товарищи!» – вторили другие, в основном, девчонки, парни молчали.

Ещё бы! Что это было, как не предательство? В группе из двадцати человек всего шесть мальчиков, и самый симпатичный из них…

Стасик по совету отца каялся, бил себя кулаком в грудь, обещал, что никогда больше… Ларису он на собрании не помнил: то ли она молчала, то ли её не было.