Наталия Мадорская - Мужчина моей мечты. Ироническая проза

– Свои?

– Слава Богу, нет. Вознесенского, и ещё кого-то, такого же модного. У него целые программы. Он и всегда был чокнутым. Хватал за пуговицу и начинал гундосить.

– А кто его пустил-то на эстраду?

– Понятия не имею.

Внезапно Стас посмотрел на часы, вскочил, прошелся взад и вперед по комнате, как – то боком приблизился к шкафу, ловким движением вытащил новый темно-синий костюм в полоску и, глядя в зеркало, приложил его к себе. Потом достал рубашку и носки.

– Ты же говорил – не пойдешь? – сразу сообразила Нина.

Стас, не отвечая, оделся и вышел в прихожую; причесался перед зеркалом, еще раз провел щеткой по ботинкам, и без того до блеска начищенным женой, и только влезая в пальто, крикнул:

– Я ушел, Пуся!

Через несколько минут он «голосовал» на проспекте.

Машины не было. Легкий морозец пощипывал щеки. Стас, приплясывая в легких ботинках, чувствовал, что заводится с пол-оборота: он не любил опаздывать, но тут подкатило такси. Водитель, парнишка с длинной шеей, замотанной шарфом, хотел было сказать, что едет в парк, однако, взглянув на лицо клиента, проронил:

– Поехали!

Выскочив из машины, Стас заставил себя успокоиться, и уже по лестнице поднимался, отражаясь в зеркалах, представительный 37-летний блондин с проседью на висках, в прекрасно сидящем на нем костюме.

Вечер встречи, можно сказать, только начался, но однокурсники уже успели занять места за тремя длинными столами, поставленными буквой П справа от входной двери. Пространство слева было занято небольшой эстрадой. В центре, впрочем, оставалось пустое место для танцев.

Стас цепким взглядом оглядел тех, кто сидел в зале, помрачнел, и было сделал шаг назад, но знакомые голоса закричали: Стасик, Стасик пришёл. Иди к нам!

Стас поглядел в том направлении и увидел Танечку Томилину, с которой у него был небольшой роман, точнее, новеллка на первом курсе. За давностью лет все само собой как-то рассосалось и перешло в равнодушную симпатию.

Однокурсники потеснились, и он сел рядом с Танечкой. Как ни странно, в отличие от остальных, она мало изменилась, хотя и несколько расплылась. Те же кудряшки, обесцвеченные пергидролем, тот же задорный носик.

– Ты стал такой важный … – протянула Томилина, накладывая ему на тарелку салат.

– А ты думала, я – неважный? – мрачно сострил Стас.

– Штрафной, штрафной Стасу! – зашумели вокруг.

– Твой тост, Стас! – сказал сидящий напротив Сашка Шмыров. Он был одет в немыслимую косоворотку «а-ля рюс» и, как всегда, имел восторженный вид.

Стас ломаться не стал – за словом в карман он никогда не лез.

– Как приятно сознавать, – сказал он, вставая, что для каких-то людей ты всегда будешь Колькой, или Танечкой или Стасом. Пройдут годы, но кто-то будет помнить тебя молодым. Выпьем, друзья, за нашу совместную молодость! – Провозгласил он, вовсе никого не считая тут другом.

– Ура! – закричали рядом, и Стас сел.

– Ты женился? – спросила Танечка, – покосившись на жирное золотое кольцо на его пальце. – И глаза её стали грустными.

«Вот бабы, – мысленно удивился Стас, – во всех-то они видят мужей. Можно подумать, я ей давал какие-то авансы».

– Ты нисколько не изменилась, – перевёл он разговор и добавил с чувством: Прекрасно выглядишь!

Однако, когда начались танцы, Танечка пригласила его и повторила свой вопрос.

– Да. Женился, – отрезал он. – Моя Нина – прекрасная жена, мать, любовница. И очень остроумная, – зачем-то добавил он.

– Остроумная, как Лариска? – уточнила Танечка и подмигнула.

– Причём тут Лариса? – спокойно сказал он. – С Ларисой у нас ничего не было. – Кстати, почему её нет сегодня? Не пожелала до нас снизойти?

– Да нет, она в экспедицию завербовалась: деньги зарабатывает.

– Опять с рюкзаком, в палатке, а кругом одни мужики? – неожиданно зло сказал он.

И вспомнил, как пятнадцать лет назад по окончании университета, он распределился в какую-то геодезическую партию на север, одурманенный, не иначе, песнями Ларисы, её постоянными сказками о «туманах и запахах тайги».

Она-то, хотя и пела, а работать пошла в Политех. Вот дурак-то был, прости Господи. И нет, чтобы спросить, прежде чем распределение подписывать, куда ты, Лариса, собираешься? Нет, уверен был, что она за ним побежит.

Ох, эта геодезическая романтика тех лет, будь она неладна! Комариные болота, рюкзак на 30 кг, плюс теодолит. Эти приключения не для «белого человека», – понял Стасик на следующий день, да было поздно: по тем временам Родина требовала от него трехлетнего подвига. Спасибо отцу, поднял свои связи, и вскоре любимый сынок был дома, а ещё через месяц преподавал высшую алгебру в Ленинградском университете.