Софья Мироедова - Сегодня я рисую треугольник

Где-то на середине лекции я получила сообщение от М. Мы должны были встретиться только завтра, но он писал «Я помню, что у вас сегодня лекция в Академии, мы могли бы пройтись после нее, у меня есть несколько идей по поводу открытия?». Что и говорить, весь остаток занятия я думала только о мутно-голубых глазах и черном худощавом силуэте. Я ответила, что буду свободна через тридцать минут, он написал, что встретит меня на выходе из академии.

М. был в беспорядке, и мне это нравилось. Наверное, дело было в том, что он был таким же невротиком, как и я. Я как-то читала, что невротики склонны неосознанно себя замедлять, чтобы компенсировать внутреннюю истерику. Никогда бы не сказала, что я невротична, но линии моих ладоней говорили об обратном. Если верить моим морщинистым узким кистям рук с длинными пальцами и чуть кривыми безымянными, я крайне эмоциональна и склонна к безумию. Возможно, так оно и есть. Я точно склонна к навязчивым идеям. Мой сегодняшний спутник со своим беспорядком как раз рисковал стать таковой.

Мы шли вдоль набережной и говорили о путешествиях. Ни слова о проекте, ни мысли об открытии. Я рассказывала о Востоке, а он – о Западе. Я о Сингапуре, а он – о Париже. Мы говорили о музеях и галереях, о тайных музыкальных барах, об узких улочках и широких проспектах. Он обещал, что мне понравится Париж, а я задумчиво представляла его высокую худую фигуру на автостраде Бангкока. Разговор был таким естественным, будто мы знали друг друга уже вечность.

Через какие-то полчаса мы вышли на сверкающий холодными огнями проспект. Со всех сторон доносились праздные разговоры туристов и торопливые шаги местных, спешивших по домам, гул проезжей части и громкие рекламные позывные. Нам пришлось говорить громче, иначе шум города заглушал наши трогательные откровения. Мы остановились на светофоре: он вышел вперед, а я, заглядевшись на подсвеченный собор, чуть отстала. Внезапно М. резко развернулся так, что я практически врезалась в него.

– Ой, аккуратней! – мягко сказал он, поймав мои ледяные ладони своими руками.

Прикосновение длилось мгновение, прежде чем он вернул руки в карманы. Но показалось, что прошла целая вечность: будто всё тело пронзил электрический разряд. Меня словно глухо ударили в грудь. Я абсолютно потеряла дар речи, не могла двинуться с места или перевести взгляд. Мне повезло, что светофор застыл на красном сигнале – иначе мне пришлось бы приложить титанические усилия, чтобы заставить ноги идти. Я точно ослепла, потому что не видела выражения его лица, когда он повернулся обратно к дороге. Перед глазами застыли его кроткая улыбка и мои ладони в его руках.

Через секунду я пришла в себя и постаралась перевести разговор в более подобающее русло – начала описывать пластинки, которые удалось найти. Так мы дошли до ближайшего к моему дому метро и попрощались. Мне было уже известно, что, придя домой и открыв ноутбук, я найду его сообщение: ссылки на галереи, книги, о которых мы беседовали, просто аудиозапись или банальную благодарность за вечер. Следовало оставаться в рамках приличия: ведь мы по-прежнему были на «вы».

Мучением был факт, что на следующий день нам нужно было встретиться вновь: уже в студии и по рабочим вопросам. Я взяла себя в руки, мысленно перелистала в памяти страницы последнего романа с мужчиной, бесконечно привлекательнее и изысканнее М., архитектором и авантюристом. Эти мысли напомнили мне, насколько ожидаемым было мое разочарование в том мужчине – вся наша связь основывалась на моем подсознательном желании дать ему шанс: не судить слишком рано, не требовать слишком много; принять чужие ценности и убеждения, постараться поверить его идеалам. Ничего не вышло, моя любовь к свободе и искренности взяла верх. Поэтому едва ли мысли о последних отношениях могли переключить мое внимание, так беспардонно украденное мутно-голубыми глазами.

Встряхнувшись и выпив чая покрепче, я напряженно ждала, застыв перед компьютером в нашей студии. Ж. болтала с кем-то по телефону, беззаботно хохоча, наш дизайнер складывал вещи, всем видом намекая, что в его присутствии на встрече нет никакой необходимости. Мне было сложно возражать, но невыносимо хотелось, чтобы кроме Ж. и дизайнера на встречу пришел еще целый полк, чтобы отгородить меня от этих настойчивых глаз, постоянно старающихся поймать мой взгляд. Я сидела прямо и смотрела на свои руки. Сейчас они держались за столешницу, точно без этой поддержки я рухнула бы без чувств. Пальцы побелели, на и без того худых кистях контрастно выделились кости и суставы. Я смотрела на свои руки, но вспоминала тепло и ток его прикосновений. Наверное, я так и захлебнулась бы этим воспоминанием, если бы не зазвенел колокольчик, возвещающий о новом посетителе. Не сводя глаз со своих кистей, я уже знала, кто пришёл. Я уже чувствовала на себе обжигающий взгляд тех самых светлых, пристальных, широко посаженых глаз.