Виолетта Лосева - Сварщик и сольфеджио. Эротическая драма с элементами продакт-плейсмента

«И несколько слов об авторе, – с улыбкой подумала Катя, любуясь тем, как отметки «нравится» прибавлялись прямо на глазах, – Я – модель 1982 года выпуска, и мои самые близкие подруги тоже, хоть и не все. Много раз убеждалась, что есть действительно большая разница между нами и другими моделями. Может это так кажется всем, а может и правда мы другие, потому что время тогда было особое, на момент начала осознанной социальной жизни – поступления в школу, была перестройка, и не только в стране, а и во многих других аспектах, которые повлияли на воспитание и формирование нашего мировоззрения. Конечно, это только мое мнение, но… года с 1985 модели пошли совсем другие. И я не только о внешности говорю, но и о «начинке», и функциях.

Очень люблю сравнивать несравнимые вещи, мне кажется, что это упрощает понимание более сложных механизмов. Так вот – мы – это такой 124-й мерседес или БМВ в 39-м кузове… С такими комфортно и надежно… И детали недорогие, и ремонт простой, и бензина «ест» немного. Нас нужно просто искренне любить, тогда и скорость будет и манёвры как на Формуле 1. А если не пожалеть полироли и надеть новые чехлы, то, управляя таким аппаратом, можно получить прямо эротическое удовольствие от поездки. Хотя по фасаду (читай «по взгляду») видно, сколько дорог пройдено, и что таких больше не выпустит родной конвейер никогда… Ещё немного, и попадём в разряд ретро, а это уже эксклюзив, стоит только подождать ещё лет 100… Такая подойдёт, практически, каждому – и мальчику, который только учится водить, и ровесникам, которые уже никому ничего не доказывают длинной капота и количеством «лошадей» под ним, и тем, кто постарше, которые не хотят выглядеть глупо на китайской подделке, пусть и с конвейера…»

Интересно, я сама это придумала или навеяло каким-то текстом? При том обилии информации, которую приходилось перелопачивать каждый день, разобраться в том, откуда появляются мысли, было трудно…

Левушка проснулся, и Катя в уютных сумерках устроилась кормить свое маленькое чудо.

Никита спал. Ира укрыла его поплотнее и вышла на кухню. Эдик встал ей навстречу.

– Хочешь чаю?

– Нет.

– Пойдем спать?

– Да, сейчас.

– Ты звонила родителям?

– Да.

– Ну что там?

– Завтра Марину забираем.

– В котором часу?

– После трех.

– Я тоже подъеду.

«Зачем ты там нужен? – подумала Ира, но вслух сказала: – Как хочешь.

Эдик подошел к ней поближе и обнял за плечи.

– Устала?

– Немного.

– Хочешь чаю?

– Ты уже спрашивал.

«Неужели он не понимает, что убил во мне все, что было, – думала Ира, не глядя на мужа, – А было ли оно, это „что-то“? И куда оно делось, если было? Лежит где-то, убитое?»

Сама себе удивляешься, насколько все стало безразлично.

Эдик снова попытался обнять ее.

– Оставь меня в покое.

– Почему?

– Я ничего не хочу.

– Давно?

– Давно.

– А может, ты никогда и не хотела ничего?

– Было время, когда я боялась тебя потерять

– С трудом верится.

– А теперь все прошло, и мне, действительно, все равно.

– Ты удачно скрывала страх меня потерять. Я этого не видел.

– Может быть.

Они помолчали.

– Ты звонил по объявлению, где нужен архитектор?

– Нет.

– Почему?

Пауза опять затянулась Вопрос повис в воздухе. Ира уже начала думать о другом, когда Эдик сказал:

– Я не звонил. Я был занят. В том числе, заезжал к Марине вчера.

– Понимаю. Значит ты не ищешь работу из-за моей сестры. И из-за меня.

– Я этого не говорил.

– Но ты так считаешь.

– Я просто был занят.

– Для того, чтобы позвонить по объявлению, нужно десять минут. Покурил бы на один раз меньше.

– Ну, началось…

– Нет, уже закончилось. Мне работа не нужна. Тебе перед твоим ребенком не стыдно, что ты получаешь десять долларов в месяц? Мне тебе сказать нечего.

– Я ищу работу.

– Поиски затянулись.

– Как умею.

– Ну как хочешь. Мне все равно.

– Я вижу.

Они молча легли в постель. «Ну сделай же хоть что-нибудь», – с тоской думала Ира, не столько желая близости с ним, сколько ожидая хоть какого-то действия с его стороны. Хотя после слов, которые она ему сказала… Она понимала, что слова были обидными.

Правильными, справедливыми, но… обидными.

Эдик погладил ее по голому плечу. Она лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к своему телу, и не чувствовала ничего, кроме скуки.

– Ты устала? – в третий раз за вечер спросил он.