Алёна Дождева - Вокруг любви. Рассказы

Кот здраво оценил ситуацию и решил ретироваться, как можно скорее, чтобы не стать крайним при разборе полетов. Не смотря на всю его индифферентность к хозяйке и не причастность к происшедшему, он чуял кончиком хвоста, что влетит, в конечном счете, именно ему, потому как Саша всегда находила его виноватым во всём. Он был единственным живым существом в доме, которому доставались упрёки, потому что жили они вдвоём.

Хозяйка сидела на корточках у разбитого друга из детства и причитала:

– Ну, почему именно сегодня тебе нужно было развалиться? Без тебя проблем навалом, так теперь еще и жить без посадочного места. Ну, куда я теперь с этими запчастями, я даже молоток в руках держать не умею.

Её коротенькие домашние бриджи покрывались мокрыми пятнами от крупных слез, падающих на тонкий желтый шёлк, а короткая курточка пижамы распахнулась и не прикрывала красивую грудь второго размера. Саша не любила переодеваться, а в выходные могла ходить целый день в том, в чем проснулась. Она даже не причесывала свои темно-рыжие пышные кудри и не умывала голубых глаз.

Вскоре она перестала говорить и просто захлебывалась дыханием, растирая остатки соли по лицу.

Саша вот уже четыре года жила одна. Мама умерла скоропостижно после двух подряд инфарктов, и девочка пятнадцати лет осталась в двух комнатной квартире. Отца она своего не знала и до похорон не видела ни разу. Он пришел в церковь на отпевание, седой, подтянутый, в старом кожаном плаще и потертой фетровой шляпе с обвислыми полями, закрывающими лицо, протянул ей конверт с деньгами, поцеловал покойницу в лоб и, ничего не сказав, удалился. Тетка Наталья потянула Сашу за рукав и прошипела в самое ухо:

– Отец это твой!

– Ага, – оторопело согласилась та и шмыгнула носом, потому как плакать от скопившихся обид за последние трое суток уж не могла.

Поначалу за ней присматривали родственники, всё больше тетка Наталья, но после поступления в институт, она была предоставлена сама себе, и даже тетка, которая обещала появляться раз в неделю, про неё окончательно забыла. Она родила второго ребёнка, и ей стало не до студентки Саши, пусть и племянницы. Она раз или два в месяц приходила, проверяла всё ли в порядке и ругала девушку за отсутствие денег, которые она умудрялась тратить за неделю. Ей ежемесячно полагалось нечто вроде пособия, которое переводил отец на банковскую карту.

Впрочем, в восемнадцать её уже не расстраивало отсутствие опеки. Она обрезала свои тяжелые волосы на модный манер и перетаскала к себе в квартиру всех мальчиков с курса. Они приносили вино, конфеты, иногда полуфабрикаты и сосиски, которыми она и питалась из-за простоты в приготовлении.

Ко второму курсу Саша осознала, что вместе с девственностью где-то утеряла и совесть, и скромность, и веру в людей. Дом, поддерживаемый столько лет мамой, начал ветшать и покрываться трехсантиметровым слоем пыли по углам. А тут еще и любимая одна из трёх табуреток решила развалиться на отдельные кусочки. Наверное, у неё еще были шансы на вторую жизнь, но как её починить Саша не представляла.

Сидя на полу кухни, прислонившись к, заляпанному жирными руками, холодильнику, она размышляла о том, какими силами можно восстановить своё душевное равновесие и спасти табуретку.

Единственной кандидатурой на роль восстановителя мебели был Андрей, её любовник. Он был женат, но это не мешало им встречаться в её квартире и проводить бесконечное количество часов под одеялом. Он обладал уникальной способностью её смешить и заговаривать зубы, даже когда она была рассержена на него, а сердилась она по-детски и часто, считая это правильным. Его черные с хитринкой глаза были глубоко посажены в череп и, как будто подглядывали из-под лохматых русых бровей, а руки его были похожи на надутые резиновые перчатки, которые надевала на банки с брагой бабушка. Они надувались, как воздушные шары, и, казалось, вот-вот лопнут. Весь в целом он был, как Винни-пух: низкорослый, пухлый, с перекатывающейся походкой.

Андрей не звонил почти неделю, но это не вызывало у Саши беспокойства, потому как он мог не появляться и по три недели, иногда действительно уезжая в командировки. По своему обыкновению, он сваливался ей на голову сразу из аэропорта, продлевая тем самым для своих семейных отлучку. Сама она никогда ему не звонила и не писала смсок, потому что однажды подслушала разговор тётки Натальи с подругой о том, что девушка должна быть гордой и звонить самой не достойно женщины.