Валентина Абакумова: Физика лириков

Об их заботливости я знаю не понаслышке. Работая в этой школе, успела выйти замуж и даже забеременеть. А в школе этой учителя после занятий передавали класс воспитателям, чтобы был порядок. Только в первом классе детишки в этой школе совсем не умеют проситься в туалет. И, хотя всякий раз перед уроком спрашиваешь, не хочет ли кто-то пописать или покакать, редко кто признаётся… Так что к концу занятий в специальном ведре скапливалось энное количество, мягко говоря, нечистого белья. Нет, в конце концов ты их приучаешь к порядку, но первые месяца два это ведро было страшным сном для учителей начальных классов. Дело в том, что прачек в школе не было. Не положено. Потому и воспитатель не принимала это ведро ни под каким соусом, у самой к вечеру будет столько же.

А вот теперь представьте, что я с токсикозом стираю эти вещи… Девочки из старших классов заметили, что мне это даётся с трудом, и тогда Таня организовала тайное дежурство. Тайное, потому что труд детей в личных целях использовать было нельзя. Об этом мне сама Таня сказала. Так вот, она приходила каждый день в первый класс после уроков и уносила ведро с обкаканными штанами в прачечную. Там они с девочками быстренько всё это отстирывали, а я приходила только чтобы развесить у всех на глазах уже чистые штанишки… Так они меня спасали от несуразицы жизни.

Детки меня любили. Ещё и потому, что я вела в школе драматический кружок. А дети эти отличаются необыкновенным послушанием. Такие артисты просто мечта режиссёра. Достаточно только один раз показать им, что ты от них ждёшь, как они повторят это во сто крат убедительней. Им давались самые сложные вещи. «Мы долго говорили о Рублёве, о сложном и нерукотворном свете…» Когда они это произносили со сцены на каком-нибудь смотре художественной самодеятельности районного масштаба, жюри не могло остаться равнодушным. Мы везли с таких конкурсов самые ценные дипломы, опережая детей из общеобразовательных школ. Им это так нравилось! И праздники школьные все наши были. Вот они меня и любили… Танюшка плохо произносила звук «с». Так я для неё какие-нибудь юмористические тексты подбирала. А-то и писала…

Впоследствии я только однажды встретилась с Танюшкой. Работала я уже в одной из школ областного центра, стою на остановке после занятий. Вечер. Людей на остановке много. Конец рабочего дня. Среди них много родителей детей, которые учились в нашей математической школе. Все такие степенные, такие успешные. С английским достоинством приветствуют меня лёгким поклоном головы, встретившись со мной глазами. И вдруг!

– Валентина Михайловна! Щдравштвуйте! Как я ваш давно не видела!.. Ой. Вы такая же крашивая! Как тогда, когда нашей учительницей были… Ой, мы ваш так любили, так любили! – подбежавшая ко мне молодая женщина уже внушительных объёмов подхватила меня под мышки, подкинула вверх, поймала и поставила на ноги… Конечно, не очень высоко подкинула, но зато это заметили все, кто стоял на остановке. И пока я мучительно пыталась понять, кто это передо мной, она продолжила свой рассказ:

– А я теперь тоже в городе живу! А работаю вмешто мамы, нянечкой. – Тут меня осенило: это же Танюшка! Надо ж как изменилась… А взгляд-то всё равно такой же наивный. И добрый. Танюшка… – Ой, Валентина Михайловна, а что это вы к нам в больничу никогда не приходите? У наш вше женщины города бывают. И даже не раж… А вы – ни ражу не были… Я там штолько жнакомых вштретила, а вы вщё не приходите и не приходите…

– А в какой больнице-то ты работаешь?

– Да в архирейке! У наш вше женщины города аборты делают. А вы где-то в другом меште аборты делаете?

Я замерла и боялась обернуться, чтобы не встретиться глазами с родителями учеников из своей престижной школы. «Ничего себе, – скажут они, – учительница! Каких учеников-то воспитала! А теперь вот наших учит…» Ну, как им объяснить, что жизнь-то разная бывает… И любовь тоже.

Тут подошёл мой троллейбус, я только и успела сказать:

– Танюшка, я рада была тебя встретить, но мне нужно ехать… – и юркнула в открытую дверь.

«Да… Танюшку, наверное, тоже ждёт судьба матери. Жалко девочку. Такая она добрая… Только смешная, неуклюжая, глупая. Оттого и жалко особенно. Хотя. Кто её знает, может она и не нуждается в жалости, может, она сама способна пожалеть всех? Одета она, конечно, супер просто, но чистенько. Всё постирано, отглажено… Так что всё нормально.» Я выглянула в открытое окно троллейбуса, он ещё не тронулся, а Танюшка увидела меня, подскочила к окну и торопливо сообщила: