Валентина Абакумова: Физика лириков

– А что отец твой, Валер, – спрашиваю, – жив ли, здоров?

– Увы, уже два года как похоронил. А почему тебя это заинтересовало?

– А чем он занимался по жизни?

– Строил. Начальником строительной организации был. А что случилось-то?

– Так его организация, похоже, местный коровник строила. И он здесь бывал.

– Может быть, но с чего вдруг тебе это стало интересно?

– Так соседка моя говорит, что дочка её ни дать, ни взять твоя сестричка…

– Ну… это слишком! Мало ли что деревенские тётки себе надумывают!

– А ты на кого больше похож, на мать или на отца?

– Однозначно на отца… – Валера замолчал и отошёл в сторону, давая знать, что не хочет продолжать эту тему.

Ну, как говорится, на нет и суда нет.

Так и забылась эта история… Теперь уже тридцатилетней давности. И вот сегодня мы хороним Марьиванну. Внуки её все приехали. И дочь тоже. Я её так никогда и не видела. Ну, что же, сегодня и увижу.

В доме Мариванны было не протиснуться. Все женщины пожилые собрались проводить Марьиванну. В том числе и те, кто когда-то приходил отношения с ней выяснять. Рядом с гробом стояла заплаканная женщина, где-то моих лет… Наверное, это и есть дочь. И вправду красивая… Боже! Как она похожа на поэта Плотникова! Сестра да и только…

– Ой… Валентина Михайловна..! Шадитешь, пожалушта!

Полная, по всему видно, раньше времени постаревшая женщина как-то очень бойко вскочила с кресла автобуса, желая уступить мне место. Мне показалось, что я значительно моложе её… Как-то всё это было неловко. Автобус направлялся с кладбища на поминки. Похоронили мать друга мужа. Наверное, эта женщина родственница другу мужа… Однако, когда мы ехали на кладбище, всем хватило мест, а тут как будто народу стало больше. Да! И откуда она знает моё имя?

– Нет, нет… Не беспокойтесь… Мне не тяжело.

– Валентина Михайловна! Вы меня не узнаёте, што ль? Я – Таня… Вы в нашей школе работали… Вы у наш рушкий вели…

Боже мой! Это Таня! Хрупкая девочка из 6-го класса…

В эту школу никто из выпускников педучилища не хотел ехать. Рыдали на распределении, тогда ещё такое было, но отказывались ехать в этот сельский интернат для олигофренов. А я, как правило, обычно шла туда, куда никто не хотел… Должен же кто-то дырки затыкать… Часов у меня было много. Первый класс, 5-ый и 6-ой класс. Русский и литература. Программа 5-го класса относительно равнялась программе третьего обычной школы, а всё остальное сравнить невозможно было. Память этих детей была ну очень недолга, чуть больше информации, чем может воспринять такой ребёнок и он забывает даже то, что уже понял, потому и были возможны такие диалоги на уроке:

– Калягин, какая часть слова называется окончанием?

– Окончательная.

– Ну, это понятно. Как она определяется в учебнике?

– Не знаю…

– Повтори: изменяемая часть слова называется окончанием.

– …называется окончанием…

– Ну, а какая часть слова-то?

– Не знай…

– А как называется изменяемая часть слова, Калягин?

– Не знай… – снова пожал он плечами.

Вот это и было тяжело. Родители этих детей были или такими же как они, олигофренами, или алкашами беспробудными. Хотя встречались там и вполне здоровые дети. Просто обиженные. Жизнью. Была там девочка-отличница в пятом классе. Отличалась умом и сообразительностью. «Как же ты сюда попала?» – спросила я её. «Часто в стогу ночевала. Папка пьяный бил всех, когда домой приходил. Я там и пряталась от него. Приходила в школу в соломе и с невыученными уроками… А когда поняла, что меня хотят в интернат отправить, испугалась… На комиссии молчала… Я все ответы знала, но не понимала, как надо отвечать, правильно или неправильно, чтобы меня из дома не забирали… Вот и молчала. И они решили, что я дурочка. Вот и отправили меня сюда…» Печально. Я обратилась к директору, мол, девочка маленькая по росту, если вернуть её в общеобразовательную школу в третий класс, она потянет и сможет закончить нормальную школу. «Что вы лезете, куда вас не просят? Нашей школе отличники тоже нужны!» – закрыл тему директор. А Танюшка… Танюшка жила с матерью-одиночкой, которая работала нянечкой в больнице. И была известна тем, что она, отлично выполнив свои обязательства, могла приложиться ко всему, в чём есть хоть немного спирта… И от какого очередного собутыльника дочку родила, она попросту не могла даже предположить…

И хотя дети эти не блистали умом, они были трудолюбивы и в должной мере ответственны. Главным предметом в школе был труд. Девочки учились шить и готовить, а мальчики работать с плотницкими инструментами. Девочки шили простыни, наволочки и мужские трусы. А мальчики делали оконные рамы, двери, калитки, штакетник, разделочные доски. Всё это оформлялось как товар и поступало в магазин. А ещё эти детки были необыкновенно заботливы, внимательны и совсем не брезгливы. Но почему-то считалось, что нянечками им быть нельзя, мол, опасно для больных, мало ли чего сдури они сделают! Как будто те, кто дебилами не считаются, не впадают в дурь время от времени…