Марат Валеев - Вспомнить ВСО. Мини-мемуары и рассказы

Естественно, по ходу затаривания емкостей то и дело прикладывались к дармовой выпивке сами, и в часть с последним скарбом хозвзвод прибыл очень веселым, да еще с трофеем – несколькими сотнями литров недурного красного вина. Короче, в тот вечер большая часть нашей части была вдрызг пьяной, напился даже начальник штаба, майор (не скажу кто – мужик-то он был хороший).

В тот же вечер группа перепившихся солдат ушли в самоволку в город, передрались с местными, кое-кого отловила милиция. Вот так наша часть отметила свое появление на новом месте службы. Местная газета тут же разразилась фельетоном, в котором солдат новоприбывшего ВСО именовали не иначе как «дикой дивизией», «сбродом в военной форме» и взывали к совести нашего комбата.

Командир ходил чернее тучи. Все попытки найти конкретных виновников ни к чему не привели: хозвзвод хранил гробовое молчание, несмотря на все попытки дознавателей из военной комендатуры и следователей из городской прокуратуры докопаться до истины.

Я и еще восемь бойцов в составе очередного наряда ночью чистили на солдатской кухне картошку. Бак с очистками периодически выносили за кухню и опорожняли прямо на землю. Утром их должны были увезти в подсобное хозяйство на корм свиньям.

Но очистки привлекли чье-то внимание уже этой ночью. В желтом свете, льющемся из фонаря на столбе, появилась крупная пятнистая коза и стала неторопливо хрумкать картофельной кожурой, недобро посматривая в нашу сторону. В ограждении части было много дыр – признаться, мы их сами понаделали, чтобы время от времени сматываться в самоволки в городишко Петровск, на окраине которого пристроился наш славный батальон. Видимо, через одну их них и просочилась эта рогатая бестия.

– А давай мы ее подоим, – внес полезное предложение рядовой Витька Тарбазанов (вне строя – Тарбазан), с которым мы вынесли очередную бадью с жирными очистками. – Знаешь, какое у коз молоко полезное!

– Давай, – согласился я. – Только вдвоем мы ее не поймаем, они очень шустрые, эти козы.

– Понял! – сказал Тарбазан и ушел за подмогой. Вскоре из кухни вывалило целое отделение одуревших от многочасовой возни с картошкой бойцов, с кружками, котелками – можно было подумать, что собрались доить слониху.

Взяв в кольцо насторожившееся животное, мы стали подступать к нему с подхалимскими присюсюкиваниями типа: «Не боись, дура бородатая, мы тебя только подоим и отпустим».

Коза затрясла бородой, пригнула башку и первым боднула Тарбазана. Потом ее рога впились в толстый зад улепетывающего командира отделения ефрейтора Карачевцева. Он басом сказал: «Мама!», перекувырнулся через голову, но все же умудрился схватить разъяренно блеющую козу за рога.

Тут и мы подоспели, схватили придушенно мекающее животное кто за что смог. Я держал ее за бороду и кричал Тарбазану:

– Дои скорее!

Витька встал на колени и завозился с котелком в той области козы, где кончался живот и начинались хвост и все остальное. Возился он подозрительно долго. Коза от такого бесцеремонного отношения просто зашлась в крике. Неожиданно Тарбазан сплюнул и зло сказал:

– Козел!

– Сам козел! – прорычал Карачевцев, уставший держать вырывающееся животное. – Дои давай!

– Да за что доить-то? – с отчаянием сказал Витька. – Это же козел.

Повисла тишина. Потом раздался громовой хохот, да такой, что в ближайшей казарме проснулась целая рота отдыхающих солдат, и они высыпали в трусах наружу.

– Пошел вон, и чтобы мы тебя здесь больше не видели!

Карачевцев дал здоровенного пинка всклокоченному козлу, тот подпрыгнул на месте и устремился к дыре в заборе. А мы поплелись завершать выполнение боевой задачи – дочищать картошку. Натощак.

Похоже, в начале семидесятых пятигорский военкомат испытывал такой острый дефицит солдатского материала, что призвал в армию даже этих чудаковатых близнецов, прозванных у нас в роте Проглотитами. Братья отличались необыкновенной прожорливостью. Родители почти ежемесячно присылали им продуктовые посылки. Так вот, в каждом таком фанерном ящичке имелась перегородка, по обе стороны которой заботливые папа с мамой укладывали одинаковое количество гостинцев: по пачке печенья, по банке варенья, по банке сгущенки, по три-четыре десятка конфеток, и так далее. Чтобы их излюбленные чада не имели проблем при дележке. Но братья все равно все пересчитывали. Однажды в одном отделении посылки на одну конфетку оказалось больше. Братья разбирались, разбирались, как ее поделить, и схватились врукопашную. Пока они катались в проходе между солдатскими двухъярусными кроватями, от их посылки ничего не осталось – бойцы справедливо решили, что братцы и так зажрались, раз им силы девать некуда.