Саша Лонго - Мать своей дочери

С утра пью бодрящий кофе. Собственно, утро в данном случае ─ понятие физиологическое, поскольку время близится к полудню. Звоню дочери, они уже на пути в аэропорт. Мило воркуем, желаю ей счастливого и яркого свадебного путешествия. Сашка счастлива! Я знаю эти ее звонкие, мелодичные интонации поющего сердца. Очень хорошо знаю… Грусть набрасывается на меня с удвоенной силой (видимо, и ей крепкий сон принес отдых) и начинает терзать меня сомнениями. Нет, даже не сомнениями, а предвидением… И постепенно переползает в удушливый, липкий страх. «Ну хватит уже! Тоже мне нашлась провидица! Ну не нравится тебе Сашкин выбор! Но ведь это же ничего не значит…» Но сердце-вещун не желает успокаиваться, тяжело опускается вниз (и я как будто мысленно вижу траекторию его движения), бухая уже где-то в районе солнечного сплетения. «Нет уж, пожалуй, лучше погрущу…» Я возвращаюсь в спальню и достаю из нижнего ящика комода розовый альбомчик «Привет, я родился!», который я аккуратно вела после рождения дочери, будучи счастливой и старородившей мамой. «Господи! Хоть чувство юмора спасает!» Сажусь в уютное кресло и открываю глянцевую обложку…

Смешные и трогательные фотографии ─ встреча меня из роддома с розовым пакетом в руках. Открытки, которые мне дарили друзья семьи и тогда еще любимый муж. И, конечно, комментарии, выведенные моим аккуратным каллиграфическим почерком. Когда я все успевала в тот момент? На внутренней стороне обложки моя фотография с надписью под ней: «Моя мама и летописец этой хроники». Генеалогическое древо с плодами по крайней мере до прабабушек и прадедушек. Знак Зодиака. Сашка ─ типичный Рак. Забавно, что все происходящее тогда я описывала от лица дочки. Первый месяц жизни. Читаю:

«Мне нравится, когда со мной разговаривают. Нравится смотреть по сторонам, лежа на руках, или рассматривать чье-нибудь лицо. Мне нравится, когда папа поет мне песню „Чито грито, чито маргарито, да…“»

«Отношение к пустышке: прохладное. Не люблю „пустых“ занятий. К тому же давно раскусила, что окружающие относятся к ней (читай ─ к пустышке) как к глушителю. Однако иногда с ней бывает приятно заснуть».

«Отношение к купанию: обожаю воду! Мне нравится купаться и в маленькой ванночке, и в большой. Ныряние захватывает дух и в прямом, и в переносном смысле».

Я вспоминаю, как это было. Старородящие мамы, говорят, сознательно относятся к своему положению. Да, так и есть, я делала все, только бы ребенку было хорошо. Кто-то еще в «Школе будущих мам», которую я посещала несколько раз в неделю, посоветовал мне плаванье для новорожденных в качестве методики раннего развития и сразу дал телефон потрясающей тетки. Тетка, правда, была огонь! Я забыла ее имя, а вот руки помню очень хорошо… Они были какими-то не по-женски широкими в запястьях. Я бы сказала, основательными. С узловатыми пальцами, но очень надежными и безопасными. Сашку я ей доверила сразу и безоговорочно. Какие вещи она проделывала с малышкой на массажном столике, и ничего ─ дочка только кряхтела. И ни разу не пискнула. Тут было чему удивляться: Сашка не любила чужие руки и с трудом отрывалась от меня, особенно когда я продолжала находиться рядом, в поле ее зрения, вернее, в зоне обоняния.

Помню первый ее визит к нам в дом, в котором витали запахи грудного молока, прожаренных утюгом пеленок и нежного, едва уловимого флера грудничка спустя две недели после рождения. Я проводила ее в ванную комнату, где была уже приготовлена полная воды ванна. Мы все в священном ужасе стояли рядом. Мы: это я, мой бывший муж Егор и моя мама Маргарита Германовна. Тетка опустила кисть в воду и бросила рубленую фразу: «Не годится! Сливайте воду!» Очень авторитарно и кратко объяснила, что температура воды должна быть не выше комнатной. Проверить это можно, опустив в нее локоть. Перепад температуры при этом абсолютно не должен ощущаться. Нужно сказать, что это была достаточно прохладная вода по сравнению с той, в которой мы купали Сашку до сих пор. Помню взволнованный шепот Марго (так я про себя называю мать): «Ты уверена, что она не шарлатанка? Что ты стоишь как вкопанная? Мать ты или как?» Шепот заполнил собой пространство иерихонской трубой, я, заливаясь краской, наступила Марго на ногу. Тетка не выдала никакой реакции и, повернувшись ко мне, уверенно протянула за Сашкой руки. Я не сомневалась ни секунды: ну не поверила бы ей Сашка на массажном столе, если бы она была плохим человеком. И уже через несколько минут дочь, блаженно улыбаясь (никогда не верила, что это желудочная улыбка), поддерживаемая штурманской теткиной рукой, вернее, двумя пальцами под шею, уверенно держалась на спине. Когда тетка впервые обратилась к ней, я еще больше ее зауважала. В голосе было столько нежности и никакого дурацкого сюсюканья! Любая реплика, исходившая от нее, как будто окрашенная интонацией правды, заставляла верить ей. Вскоре Сашка, водимая опытной рукой, выделывала восьмерки в ванной. С каждой новой фигурой Маргарита еще больше таращила глаза и, понимая, что я буду ее пилить за первую неловкую ситуацию, просто закрывала рот ладонью, чтобы не ляпнуть что-нибудь лишнее. Когда мне передали мое чадо, завернутое в большое пушистое полотенце, я, прижав ее к сердцу, поняла, что не ошиблась ни в выборе методики, ни в выборе тетки. Связь с Сашкой с момента зачатия была для меня инфернальной и непостижимой. Я сразу поняла, что моему ребенку хорошо. Тетка была приглашена на чаепитие. Она присоединилась к нам и даже съела кусок шарлотки, которую я успела-таки на скорую руку испечь тем утром. И в третий раз поразила меня: она умела быть близкой, как будто давно знакомой, но в то же время блестяще держала дистанцию. «Конечно, я научу вас всему. Уже через несколько месяцев вы сможете самостоятельно заниматься с девочкой. Она ─ чудо! Очень хорошо развит хватательный рефлекс, тонус в норме… Все будет хорошо! А теперь, с вашего позволения, откланяюсь. Дела-дела… Да, пирог ─ просто восторг!»