Натиг Расулзаде - Седьмая ночь

– Вот и вали отсюда, раз я прав. Эй, погоди, ты что, так и уйдешь?

– А как мне уходить?

– Ты ведь даже не назвал меня. Как меня зовут? Так же нелепо, как и тебя – Эмин М. А почему, кстати, ты не пишешь полностью фамилию? Хочешь выглядеть оригинальнее, чем ты есть на самом деле? Как дешевые шоумены? Или стесняешься, что фамилия слишком обычна и проста для такой важной личности? А ты поменяй. Ты же литератор. Погляди вокруг, сколько забавных кличек понапридумывали себе наши – то есть – ваши поэты, и носят вместо своих законных фамилий без зазрения совести…

– Разговорился, однако.

– Надо же отвести душу.

– Ты так ненавидишь меня?

– Признаюсь – ненавижу! Очень даже… И всех вас, писателей и поэтишек ненавижу! Насмотрелись, слава Богу! Не смей делать меня тоже писателем, слышишь!? Ну так, как же ты меня назовешь?

– Хочешь – Мурик?

– Что-то кошачье. Варианты есть?

– Полное имя – Мурад.

– Так бы и говорил. Годится.

– Ну, я пошел. А писателем ты будешь обязательно, потому что лучше всех я изучил их.

– Ну ты и сволочь!

– Не злись… Прощай, писатель, хи-хи-хи, я пошел.

– Скатертью дорога.

– Буду следить за тобой.

– Вот это плохо.

– Но неизбежно. Не попади в историю. В смысле – неприятную историю.

Как только Эмин М. исчез, девушка, все это время молча слушавшая их разговор (и вряд ли что-то слышавшая, судя по выражению её лица), будто ожила, отняла свою руку у Мурада, но тут же сама взяла его под руку и повела из тупика, выходившего на небольшую площадь, увенчанную оригинально исполненным бюстом известного поэта.

– Вы не замерзли? – спросила она таким заботливым голосом, словно они были давно знакомы.

– Нет, – несколько растерянно ответил Мурад. – А вы? Довольно холодно…

– Я нет. Я только что вышла из дому, еще не успела замерзнуть. Мне даже немного приятен этот морозец после слишком теплой квартиры. Бодрит.

– И куда мы пойдем? Сейчас сколько времени?

Она вытащила из сумочки, посмотрела на свой телефон и сообщила каким-то таинственным голосом:

– Четверть первого.

– А почему шепотом? – спросил он, тоже на всякий случай понизив голос и оглянувшись на безлюдной площади, будто в поисках кого-то подслушивавшего их.

– Потому что я никогда в такое время не выходила из дому, – сказала она доверительно, словно признаваясь в невинной шалости близкому человеку.

Он так и расценил её тон и, немного осмелев, спросил:

– А сколько вам лет?

– Вам сказать правду или прибавить?

– Правду, – попросил он.

– Восемнадцать, – призналась она.

– Когда я вас увидел в окне в том переулке, вы мне показались гораздо старше, – сказал он.

– И что же – разочаровались?

– Нет, – сказал он. – Вы красивая.

– Спасибо, – она вдруг так искренне, так светло улыбнулась, что он на самом деле чуть не поверил, что они давно знакомы.

– А как же сегодня так поздно вас отпустили? – спросил он.

– Они уехали, – сказала она. – Папа и мама. Они вчера уехали на неделю, я осталась одна.

– Ясно, – сказал он и прибавил шутливо. – И вы решили не тратить время зря и гульнуть с незнакомым, подозрительным мужчиной.

Она рассмеялась.

– Во-первых, я вас давно знаю, – сообщила она загадочно, и он, не понимая, внимательно взглянул на неё чуть дольше, чем до сих пор глядел.

Но её нимало не смутил его изучающий взгляд.

– Пойдем в ту сторону, – сказала она, кивнув головой, указывая направление. – Здесь недалеко есть ночной бар, вполне приличный. Нет, не думайте, я там никогда не была. Просто знаю. Мне надо поговорить с вами.

– Поговорить? – спросил он. – А что мы делали до сих пор?

– Нет, не так, – уточнила она. – Серьезно поговорить. Ведь мы так давно знакомы, а еще ни разу не говорили по душам.

– Так давно… что? – ему показалось, что он ослышался, или же она пошутила.

Он вновь внимательно посмотрел ей в лицо, но никаких признаков улыбки, обычно сопровождавшей шутку, не заметил в её лице. Он боязливо огляделся.

– Скажите, куда я попал, где я?

– Это город, самый центр города. И перестаньте называть меня на «вы». Вот этот бар, что я говорила… Не волнуйтесь, я заплачу, у меня есть деньги…

– Я что, так плохо выгляжу? – спросил он, хотя сейчас волновало его далеко не то, как он выглядит, все было, как в тумане, как во сне, неясно, непонятно, копились вопросы, но не желая выглядеть перед ней занудой, он выбрасывал их из головы один за другим.

– Пойдемте, пойдемте, – торопливо сказала она, как человек, который не может позволить себе тратить время зря. – Мне надо выпить, да и вам бы не мешало – замерзли на морозе. Как вы там очутились? Обычно в этот глухой переулок заходят бомжи, чтобы помочиться вдали от людских глаз. Но мне повезло: вы не бомж, вы порядочный человек, ведь правда?