Ирина Арсентьева - Время пожить для себя…

Я начала сочинять стихи. Они были грустными – о безответной любви. Но меня это нисколько не огорчало, ведь объект моих страданий был рядом со мной большую часть дня.

Особенно я скучала на «сельхозке». По ночам подолгу всматривалась в звездное небо и писала свои стишки. Моя студенческая подружка Ленка плакала даже. Она была первым моим слушателем и свидетелем моей любви.

…Надеяться мне больше не на что, сказка закончилась. Он женился и уехал. Горе мое было без меры…

Мы встретились еще только один раз, примерно через два года. Он был уже в разводе. Встреча наша совпала с моим днем рождения. Его розы были необыкновенно красивыми, но казались мне какими-то неживыми. Белые лилии были свежими, как юная невеста, и запах их кружил и дурманил голову.

Два букета в тот день стояли у меня на столе и, соперничав, вели свой, никому не понятный, разговор. Белые лилии оказались убедительнее…

Стихов я больше не писала, и оркестр Поля Мориа больше не звучал в моем сердце…

Все вокруг них дышало любовью. Те, кто в тот момент находился в их окружении, не могли не замечать, что воздух пронизан флюидами удивительного чувства. В тот год в коллективе царила особая атмосфера, хотелось собираться, отмечать все дни рождения, петь популярные, простые донельзя по содержанию, песни и устраивать танцы после вкусного перекуса и рюмочки хорошего горячительного. Они даже сыграли в КВН с таким воодушевлением и накалом эмоций, что их посчитали тогда лучшей командой. Никто не мог понять, отчего так происходит. Это было тайной. Это был служебный роман.

Их чувство родилось неожиданно. Пальцы рук вдруг встретились, соприкоснулись и не отдернулись друг от друга как от разряда электрического тока, а наоборот медленно начали свое скольжение, неторопливо ощупывая то, что вскоре предстояло изучить до самой маленькой черточки на ладони. Необъяснимое тепло вмиг разлилось и заполнило их полностью. Выбора не оставалось…

Руки их встретились при весьма прозаических обстоятельствах. Он просто угостил ее шоколадным батончиком «Баунти», который только что появился в продаже и был разрекламирован как «райское наслаждение». Перестройка еще только началась, а дыхание ее становилось все ощутимее. Они еще не догадывались, какие перемены выпадут на их долю. Но время нестабильности, развала и разброда началось для них с неожиданного развала Советского Союза, а чуть позже и с неожиданной замены рубля на национальную валюту. Многие, имеющие тогда скудные накопления, в один момент их лишились. В кошельках у всего населения оказалась одинаковая сумма, на которую нужно было научиться жить по-новому.

Время было, что и говорить, аховое! Как они его тогда пережили? Отопления, газа и света практически не было. В домах начали устанавливать так называемые «буржуйки», вокруг которых собиралась вся семья в ожидании ужина, одновременно отогреваясь у огня. Те, кто «буржуйку» установить не мог, выходили на улицу, разводили костры и прямо на них разогревали еду или кипятили воду. Там же у костров вели долгие разговоры о политике. Каждый выживал, как мог. Иногда грелись у кого-нибудь в машине, радовались, если удавалось помыться у знакомых в бане, делились продуктами, готовили простую, совершенно несытную, пищу и засыпали с единственной мыслью, чем и как назавтра кормить детей. Утром при свете свечки, собравши все свое мужество и героизм, чтобы вылезти из нагретой изнутри постели в холодную реальность, собирались на работу. Шли по темным улицам с детьми, которых ждали холодные школы…

Тогда у многих возникла потребность что-то изменить в своей жизни. Некоторые, не выдержав, уезжали за рубеж, другие просто двигались наугад. Некоторые делали вид, что меняют свою жизнь.

Их роман тоже отчасти давал им ощущение перемены, вносил в однообразное серое течение жизни редкие яркие мазки запретного.

Им было хорошо вместе, тепло и радостно, было о чем поговорить и что обсудить. Он поддерживал ее как мог. Она узнавала его по шагам и стуку в дверь. Они светились изнутри, распространяя это свечение на все и на всех. Только охапки сирени были свидетелями их разгоравшейся любви…

Все, к сожалению, имеет начало и конец… Кончился и их роман. Его семья тоже поехала строить новую жизнь, а скорее всего, чтобы избежать опасности разрушения, в другую страну.

Она догадывалась, что это навсегда, но он так до последней минуты не смог сказать правды. Позже в письмах она получила его признания. «Что может дать нищий прекрасной королеве», – эти слова красной нитью проходили через строчки его письма и служили, по-видимому, каким-то оправданием.