Сергей Цымбаленко - Сны Виктора Левашева

Иллюстрации художника Евгений Алексеевич Медведев

© Сергей Цымбаленко, 2018

ISBN 978-5-4490-3142-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Слушай, где некролог на первую полосу? Я тебе вчера звонил.

Вопрос Геннадия Сергеевича, ответственнейшего секретаря нашей молодежки, застал врасплох. Я писал, помню слово в слово: «Каждый понедельник мы собираемся на редакционную летучку, чтобы обсудить, какой будет газета на неделе. В этот раз с нами не было Петра Половникова. Он умер, несмотря на свои 36… „Он человек был в высшем смысле слова“, – говорил Гамлет. Это и про Петра. Лучше никто не писал про театр, кино»…

– Разве я не отдал вам текст?

– Не валяй дурака, а, – Геннадий Сергеевич поправил некрасивые очки, как у доисторического интеллигента. Наверное, в наследство от дедушки остались. Как мне перьевая ручка от мамы.

– Перьевой ручкой написано, с кляксой.

Да, ясно помню, как писал, а в чернильнице попался волос, который никак не хотел отлипать от пера. Остался след на бумаге и чернильная капля.

– Какая перьевая ручка? Где ты их видел в наше время?

Геннадий Сергеевич не знал, как реагировать. Может, это розыгрыш, а он шуток не понимал и боялся выглядеть смешным.

– В общем, не валяй дурака, гони некролог. Сейчас же.

Мне ничего не стоило слово в слово набрать на компьютере текст, который не выветрился из памяти. Зато появились сомнения. Неужели я уже тексты пишу спящим? А Шекспир? Можно ли его цитировать во сне?

С перьевой ручкой все понятно – она всегда на столе в память о маме. Мама переживала, что в школе отменили чистописание, поэтому заставляла меня в детстве чернилами и пером выводить буквы. Боялась, что почерк от шариковой ручки испортится. Не помогло. Дело в том, что у меня мысли опережают пальцы. Я стараюсь поспевать за ними, пропускаю буквы, слова или не дописываю предложения. Ну, это a propo, между прочим.

Я стал осознавать, что на самом деле творил во сне. Сначала прямо на оттиске газетной полосы для вычитки, где в верхнем правом углу было пустое место для некролога. Да, это был сон. Он выкристаллизовывался в сознании. Я начал писать красной краской с помощью кисточки, как китайцы, потом понял, что это ни к чему и перешел на перьевую ручку. Аккуратно написал. Всего одна клякса! Мама бы гордилась мной.

После ее смерти я стал спать больше, чем положено взрослому здравомыслящему человеку. Если никто не тревожит, как по выходным, могу отключиться до вечера, а то и на сутки. Сначала просыпаюсь, как обычно, с рассветом. Но это слишком рано. Если сразу не встал, то наваливается сон-дурман, который окутывает и держит в своих ватных объятиях. Я встаю, делаю зарядку, пью кофе, а потом оказывается, что все происходит не наяву. На самом деле сплю, несмотря на два будильника. Один – почти полметра в диаметре, специально подарен мне в редакции на тридцатилетие, чтобы не просыпал на работу. Он орет, как… Как наш главный редактор, когда не в духе. Не помогает. Я про будильник. Мобильный телефон извергает каждые пять минут разные мелодии, но и он зря старается. Меня могла кроме мамы растормошить подруга Светка, если, конечно, сама не спала. Да где она, зараза.

Мама, пока не слегла от болезни, работала продавцом в книжном магазине.

– Старшим продавцом, – поправила бы она меня.

Да, старшим продавцом. Это значит, что опекала молоденьких девушек, приходила на помощь в случае конфликта. Неприятности возникали из-за посетителей, которые листали книги, хотя явно не собирались их покупать. Замусоленную пальцами продукцию сначала не списывали, а вычитали стоимость из зарплаты продавцов. Вот молодые по неопытности и набрасывались на посетителей-вредителей. Потом для читающих покупателей столики поставили, лишь бы приходили в магазин. Влияние Запада.

У меня была в детстве привилегия на чтение. Мама обертывала книгу газетой, чтобы не испачкать, следила, вымыл ли я руки. Я рос в окружении книг, воспринимая их как часть самого себя. Иногда не хотелось из вихря литературных событий возвращаться к вялотекущим будням. Разве может противно моросящий дождь сравниться с морской бурей, рвущей паруса и сбивающей с ног? Или сражение на шпагах с гвардейцами кардинала – с унизительным вымогательством у тебя парнями денег на улице? Я бы тоже с удовольствием пошел работать в книжный магазин, помогал выбирать книги, особенно детям. Многих продавцов дети раздражают, потому что только картинки рассматривают, решение о покупке все равно принимают родители. Я бы для них сделал в магазине читальные места (не обязательно столики, сойдет и ковер на полу) и с удовольствием наблюдал, как они погружаются в завораживающий мир, забывая обо всем. Родители призывают вернуться к ним, а ребятам не хочется. Они реагируют, если призывы усиливаются подзатыльником.