Ирина Эренбург - Бабочка на шпильке

– Чего орешь, как оглашенная?

– Твоя мать… Она куда-то пошла. Я думала на улицу, а ее нет.

Витя бросил дрова себе под ноги и ринулся в сени. Открыл дверь, которая вела в баню (у них баня была, как пристрой), и тут же закрыл, прислонившись спиной, словно боялся, что дверь распахнется сама собой. В сенях было темно, но я почему-то помню, как с его лица мгновенно сошли все краски, в глазах застыл ужас. Наверное, я стояла очень близко.

– Уходи, – еле разжав губы, произнес он.

Я стояла, не смея двинуться с места. Ноги стали ватными, под коленками образовалось нечто вроде пустоты. Я задрожала всем телом.

Витя взял меня за руку и отвел домой. Ночью у меня поднялась температура. Следующие пять дней температура металась от тридцати девяти до тридцати пяти. Болезнь вымотала меня до предела. Когда температура спадала, я еле дышала, каждое движение давалось с трудом, когда поднималась, суставы выворачивало, как на дыбе. Когда термометр стал показывать тридцать шесть и две, мама повела меня в поликлинику за справкой в школу. Врач услышала посторонние шумы в моем сердце. Меня положили в областную больницу с диагнозом миокардит, осложнение после ОРЗ, потом дали направление в санаторий.

Когда я вернулась в школу, Вити уже не было. Он заколотил окна в доме и переехал к бабушке, которая жила где-то поближе к Москве. Потом родители мне сказали, что мать Вити повесилась, а примерно через неделю пришло уведомление, что и отец его умер в тюрьме. Я тогда подумала, что, наверное, Витина мать каким-то образом раньше всех узнала о смерти своего мужа и больше не нашла в себе силы жить.

Перед отъездом Витя передал моим родителям для меня песочные часы и запечатанный конверт. Часы были на пятнадцать минут. Когда они еще стояли на столе у Вити, я часто переворачивала их и смотрела, как мелкие песчинки непрерывно текут сквозь узкий перешеек. Однажды, когда мы вместе делали уроки, я оторвала взгляд от учебника и застыла. Несколько последних песчинок упали в нижний отсек, и тут у меня мелькнула мысль, а что, если сейчас время остановится, а вместе с ним и вся моя жизнь? Но не успела я об этом подумать, как Витя машинально протянул руку и перевернул часы.

– Все. Делу время – потехе час. – Он решительно закрыл учебник и поднял на меня глаза. Глаза были усталыми, и одновременно веселыми.

– Ты все уроки сделал? – поинтересовалась я.

– У меня есть другие дела, – ответил он, убирая учебник и тетрадь в портфель.

– Важнее уроков?

– Не знаю важнее или нет, просто другие.

Он вышел из-за стола, подошел к матери, которая сидела у окна рядом с бубнящим радиоприемником, наклонился и о чем-то спросил. Она кивнула. Витя принес ей кружку с молоком и ломоть черного хлеба.

– Будешь? – спросил он меня.

– Сначала доделаю уроки, – ответила я.

Витя надкусил ломоть. Аппетитно пахнуло свежим хлебом. Я отодвинула тетрадь и сказала:

– Принеси мне тоже.

Пока он ходил на кухню, я смотрела, как течет песок в часах.

– Надо уметь вовремя переключаться, – сказал Витя, ставя передо мной стакан с молоком.

– Это как? – не поняла я.

– Вот ты про уроки… Иногда тебе кажется, что вызубрить какую-нибудь химическую формулу – это самое важное. Потом время проходит – и что? Пшик. За ненадобностью та формула давно вылетела у тебя из памяти. – Он допил молоко и поставил стакан на стол. – Вот и получается, то, что казалось самым-самым важным, оказалось просто так, пустым местом. Ты стараешься, чтобы получить пятерку, переживаешь, если вместо пятерки у тебя вполне нормальная четверка, а пройдет немного времени и поймешь, что все эти оценки – сплошная борьба тщеславий и суета. – Витя перевернул часы, и опять из полной колбы в пустую стал перетекать песок. – Иногда нужно себя встряхивать, как вот эти часы, и тогда то, что казалось самым главным, перемешавшись с другими более нужными и совсем пустыми делами, становится таким же обычным, как и все остальное.

Когда он говорил, я, не отрываясь, смотрела в его спокойное лицо. Витя словно куда-то улетел мыслями. Говорил обычные простые слова и в то же время думал о чем-то своем. Тогда я не поняла, а сейчас думаю, что он имел в виду не только учебу и школьные оценки, а что-то гораздо более важное, и он был прав насчет того, что нужно иногда себя вытаскивать из привычного состояния. Только сейчас нашли другие слова для выражения той Витиной мысли: перезагрузиться, сделать паузу, оторваться… Нет, пожалуй, «оторваться» – это про что-то другое.