Ильшат Гареев - Седьмая рота

Опорный пункт

на поляне ПТУР

Прошёл уже 22 год и не всё сейчас вспомнишь, многие нюансы и интересные моменты забыты.

В начале лета получили мы приказ на занятие позиций и оборудование ротного опорного пункта на красивейшей полянке в горах, километрах в трёх, южнее и выше района обороны полка, так же недалеко от Элистанжи. Оттуда хорошо просматривались позиции артдивизиона полка и была хорошая полевая дорога уходящая в Элистанжи. Это стало необходимым в связи с тем, что с этой «волшебной» поляны, боевики производили стрельбу из ПТУР по нашим позициям. И на тот день пару САУ арт дивизиона полка, были уничтожены именно выстрелами ПТУР с той полянки.

В дальней и верхней части поляны, мы обнаружили, пару полуразрушенных авиабомбами блиндажей боевиков. Оборудованных достаточно хорошо, с крышей из брёвен в три наката. Но упавшие рядом с ними авиабомбы завалили, обрушили их наполовину и сделали непригодными к использованию. В первые дни пешие передвижения по поляне, а теперь уже ротному опорному пункту, усложнялась тем, что на ней лежало много проводов от стреляных ПТУР, которые будучи тонкими и незаметными путались на ноги. Если ночью пойдёшь, то падая и путаясь в лежащей как казалось повсюду проводах, весь изматеришься, перебудишь всех мирно и крепко спящих часовых, перепугаешь всех местных птиц в итоге, придя к часовому, не застанешь его мирно спящим на бруствере своего окопа. Больше всего опасались не открытого нападения боевиков, у меня некоторые солдаты уже по 8 месяцев в Чечне провоевали и были хорошо обстрелянными воинами, а того, что «враги» ночью тихо подкрадутся к спящим часовым и вырежут их, а блиндажи с личным составом просто забросают гранатами. Днём конечно же тоже выставляли караульных наблюдателей, но раза в два меньше чем ночью. Саперная рота полка, уже в первый же день нашего здесь нахождения, обложила нас минными полями по периметру. Я составил схему минных полей, совместно с саперами и под роспись довёл всем солдатам, где, у какого дерева, кочки или пенька установлены ОЗМки и МОНки. ОЗМ самая страшная из мин. Стоит на растяжке. При натягивании проволоки и вылезании чеки мина выпрыгивает из под земли на метр и взрывается в воздухе. Внутри шесть килограмм тротила и рубленых шайб, болтов и проволоки. Просто смертельная смерть эта мина.

Невдалеке от наших позиций, в сторону Элистанжи, в лесу в одно и то-же время вечером, горели огни автомобильных фар. По звуку мотора то был ГАЗ-66. Ротный Серега объяснил, это уже посты наблюдения боевиков и у них там, по ихнему ваххабитскому графику, происходит смена вахабитского караула. Нам, для усиления огневой мощи, был придан автоматический 82 мм миномёт «Василёк» установленный на МТЛБ. Я и лейтенант миномётчик Володя, просили у ротного и комбата разрешение на « пострелять по светлячкам», но они не разрешали т.к. было перемирие и даже боевики назывались не боевиками а народной, блин местной милицией.

Чем занимаются солдаты на новых позициях, в то время, когда нет прямого огневого соприкосновения с противником? Копают окопы, несут караульную службу, едят, спят и опять копают. Так вручную, тяжелым солдатским трудом и возникают замечательные позиции, доты, траншее « в полный рост», стрелковые ячейки, запасные огневые позиции, окопы для БМП, блиндажи. Через недельку после прибытия мотострелковой роты на новый опорный пункт все перемещения внутри «опорника» осуществляются по траншеям вырытым в полный рост и соединяющим почти все огневые точки и позиции БМП роты. Всё это делают солдаты лопатами, топорами, кирками в промежутках между отдыхом и несением боевого дежурства. В зоне вооруженного конфликта простому солдату физически очень нелегко. Сначала солдат копает себе стрелковую ячейку для стрельбы лёжа, потом углубляется для стрельбы с колена, потом для стрельбы стоя. После чего соединяет свою ячейку траншеей с соседом и это делается в масштабе сначала отделения, потом взвода, а потом и всего опорного пункта роты. А ещё надо оборудовать, откопать, запасные огневые позиции. При этом в то же время надо оборудовать «перекрытую щель» на 2 или 4 человека, как правило, около огневой позиции отделения или у БМП, т.к. в конце каждого дня неизбежно наступает ночь, а ночью спать под открытым Кавказским небом, не самое приятное дело. Ночь может случиться дождливая, холодная. В горах разница между дневной и ночной темпереатурой существенная. Днём может жарить более плюс 35, ночью плюс 10. Днём незнаешь где спрятаться от знойной, звенящей жары. Ночью вне блиндажа одеваешь зимний бушлат, в блиндаже закутываешся в ватное одеало чтобы не замерзнуть. Чтобы обсохнуть, просушить обувь и одежду после окончания дежурства на посту под дождём, блиндаж с растопленной «буржукой» просто не имеет альтернативы. Также на солдат ложится нагрузка и по отрывке КНП роты- т.е. нашего с ротным блиндажа, штаба, канцелярии в одном помещении. В общем, все это « изменение ландшафта вручную» происходит в авральном, круглосуточном режиме, почти без отдыха на пределе физических и моральных сил. Никто же наперёд не знает, что там задумал и когда нападёт противник, а к нападению мы должны быть готовы ежесекундно. При этом нет никакой гарантии, что по сооружению замечательного опорного пункта роты, предназначенного для круговой обороны, получится отоспаться и отдохнуть. Просто, напросто может поступить приказ о перемещении на другие позиции и всё строительство, выражаясь военным языком инженерное оборудование позиций на новом месте начнётся с нуля. А если он, солдат, ещё и «молодой»«дух», то это двойная нагрузка и за себя и за того «деда», если я как зам. по воспитательной, взводные или ротный не уследили за «дедами». А в пехоте это очень непросто тем более с офицерами « пиджаками» которых солдаты порой неохотно слушают осознавая, что те офицеры тоже всего лишь такие же призывники проходящие срочную службу хоть и на офицерских должностях.