Мария Стародубцева - Гроза

Огнестрел в Барнауле означал большой резонанс дела, так не убивали уже лет десять, если не больше. Время одиннадцать утра.

Следователь распорядился снять отпечатки пальцев и смывы. Лебедев, кряхтя, присел на корточки перед трупом, раскрыв свой неизменный и порядком ободранный черный чемодан. Внутри были пробирки, вата, бумага, перчатки и куча полиэтиленовых мешочков. Криминалист нарезал несколько полосок бумаги для каждого пальца, пометив их черным маркером, и попутно выругавшись, что он почти засох.

Потом придвинулся поближе к трупу, и принялся разгибать заиндевелые скрюченные распухшие пальцы на ближней к нему левой руке. Пальцы поддавались с трудом, только через пару минут ему удалось их размять. На ощупь они напоминали холодный пластилин, немного липкий и отсыревший. Сырость проступала даже сквозь перчатки. Ногти были покрыты недорогим светло-серым лаком, местами облезшим и покоробленным, не обкусанные, женщина не отличалась нервозностью, скорее всего. Тонкие при жизни пальцы, правильной формы.

Лебедев любил разглядывать украдкой человеческое тело, он после этого проникался какой-то особенной нежностью и трепетностью к собственному. Проработав в полиции пятнадцать лет, он и сейчас представить не мог, как это его собственные пальцы, теплые и повинующиеся любой его прихоти, вдруг одеревенеют и также не будут поддаваться резким движениям какого-нибудь чужого незнакомого эксперта, который вот так будет их мять и разгибать. Он даже незаметно покосился на них, боязливо отведя глаза сразу же.

Смерть была простым и обыденным явлением даже здесь, но в глубине души ты все равно надеешься, что она пройдет мимо тебя, не заметит и не возьмет с собой. Но рядом она расхаживала постоянно, сидела за столом с тобой, и ты мог слышать, как она смеется над твоими философскими размышлениями. А философствовать криминалист начинал обычно после третьей рюмки водки, уходя в пятничный запой.

Видимых загрязнений на пальцах не было, но он все равно аккуратно и методично протер их ваткой, смоченной в перекиси водорода. Пальцы немного размягчились, теперь можно было приступать к снятию отпечатков. Лебедев нанес на них тонкий слой дактилоскопической краски, а затем принялся осторожно прокатывать обрезки бумаги по подушечкам ногтевых фаланг пальцев трупа. Пару раз тонкая бумага порвалась и соскользнула, он вынужден был повторить всю процедуру с начала. На каждом листочке он делал пометку, с какого пальца взят отпечаток, и складывал их по одному в полиэтиленовые пакетики, оформляя вещдоки.

Тем временем, Соколовский вместе с Михеевым измеряли расстояние от места обнаружения трупа до железной дороги с помощью дальномера. Этот прибор был, похоже, изобретением следственного отдела, буквально просившего милостыню у соседней полиции и экономившего на всем. Даже листы протокола, который он сейчас заполнял минут десять, на проверку оказались частью чьей-то курсовой работы с обратной стороны. Еще и не уголовной тематики, в итоге на протоколе сзади разворачивалась характеристика Конституции СССР 1936 года. В отделе толпилось много студентов, так называемых общественных помощников, вернее, общественных баранов, коими он их считал. В бытность свою студентом бакалавриата, четыре года назад, он тоже был таким помощником, буквально ночевал в отделе. Сейчас, если бы его спросили, зачем он это делал, Соколовский надолго бы завис. За два года работы должность следователя успела ему осточертеть. Даже этот дальномер, помесь компаса и джипиэс-навигатора, сконструированная его напарником Бернсом с истинно немецкой педантичностью. Дальномер был один на два отдела, Бернс отдавал его неохотно и трясся над изобретением больше, чем над собственной годовалой дочерью. Зря трясся, дальномер не работал.

–Саша, сейчас будем с линейкой ходить, направь его на ту сосну, пусть сигнал отразится сюда, что ты его таскаешь?– это пришлось почти орать, Михеев в поисках удобной позиции для лазера ушел на другую сторону железной дороги вверх по обрывистому спуску, встав между деревьями.

–Не фиксирует он сосну твою, третий раз сбивает. Направляю на столб железной дороги №87, вон тот. – Михеев никак не мог направить лазерный луч дальномера на твердую поверхность, лазер сбивался и импульс не срабатывал. – Видишь на столбе красную точку?

–Нет. Стой. Ага, вижу. Поймал на радар столб?

–Поймал. Включаю. – Лазер опять задергался, но все же указал на поверхность столба. Импульс дальномера сработал.