Павел Патлусов - Шалинские сказы

– И Бог принимал у язычников молитвы? – неожиданно решает прояснить вопрос девочка.

– Бог у всех один, – и их он тоже возлюбил, ибо и они его творение. У монашки была девочка, по всей видимости дочь, а может и приёмная, – лет пяти, пожалуй, не более, – с памятью —то у меня не больно хорошо. Жили они скромно: огородничали, собирали ягоды, грибы. Монахиня совершала определённые обряды среди старообрядцев: крещение, поминки, или иное дело по вере справит, – без этого тоже нельзя было жить. Плата за молитвы была невелика, но женщина стойко переносила все лишения. В трех километрах от скита, на хуторе Козьяльское поле, жило семейство Лопатиных, у них было трое детей. Вот перед самой революцией у них умирает старшая дочь Анна, а ещё через две недели сын Иван. По-«нонешним» временам врачи нашли бы заразную болезнь, от которой умирают дети, а при царе – батюшке всё население не иначе считало, как проделками нечистой силы. И сейчас нечисть много народу приносит неприятностей, только оскудевший разумом человек не замечает этого. Вот и пришла Пелагея Лопатина – хозяйка хутора к монашке Марии и попросила её почитать молитвы: одним – за упокой, а другим – за здравие, чтобы мор не одолел последнего дитя – пятилетнего Сашеньку. В просьбе женщины Мария не отказала, и уже начала укладывать богослужебные книги, как её дочь Катя и говорит, – она весь разговор слышала,

– Гуменника изгоните вначале из избы, а потом молитвы творите…

– Что ты речёшь неразумная? – попробовала её урезонить монашка.

– Духом чувствую, что гуменника занесли с соломой из овина, когда телят, после отёла, в избу заносили… О скотине позаботились – перенесли из стайки, чтобы банник или другая нечисть не уморила, а о детях не подумали! – неожиданно резко «выпалила», как на духу, девочка.

– А как его – заразу из избы – то вытолкать? – заинтересовалась у неё хозяйка хутора.

– Чего проще: калёной кочергой по углам избы нужно поводить, и всё тут… – ответила Катюшка.

Пришла монашка с Пелагеей на хутор и выполнила всё так как им говорила девочка. Когда ткнула Пелагея горячей кочергой под лавку, возле дверей, то там что-то «сфыркало», «чомгнуло», а затем двери в избу сами собой открылись.

– Выскочил гуменник, – заверила Пелагею и хозяина хутора Варфоломея, Мария. – Пора на молитву вставать..

– А как про гуменника – то Катя узнала? – спрашивает Леночка свою бабушку.

– По всей видимости, хозяева хутора, когда закончили работу в овине забыли поблагодарить гуменника или овинника, как его ещё называют, – вот он и осерчал… Раньше это в обычае было. Ну, а то что девочка знала о болезнях людей – то, так это дар Божий ей был дан. Она видела все события повсюду, и ведала какие события будут, – обычные люди, как мы с тобой, порою и себя понять не можем… С тех пор прошло много времени. Добрых дел, сделанных монашкой Марией с дочерью было не счесть. Много раз она собиралась покинуть это место, переселиться, только её дочь, всё время останавливала её, говорила: не пора ещё – не закончилась наша молитва здесь.

А тут уже начались гонения на монастыри и церкви, а вскоре на Урале началась коллективизация: хутора начали сгонять с насиженных мест, – переселяли в деревни. Большинство крестьян переезжали неохотно, – на хуторах привольнее было. Монастыри и церкви к тому времени закрыли, религиозные обряды справляли тайно. Монахиня Мария уже была в преклонном возрасте, а вот дочка Катя расцвела, прямо красавицей стала: глаза большие, голубые, брови дугой, черты лица строгие, а лицо как у царицы – беломраморное… При большой мудрости она была и скромна и деловита. «Положили» на неё глаз двое юношей: Александр Лопатин, которого она спасла от смерти, и переселившийся с далёкого хутора Рогожников Тарас. Дело у них чуть до смертоубийства не дошло; оба думали, что Катюша не любит его по вине соперника, но она никому не оказывала предпочтения. Однажды Александра подкараулил Тарас на дороге в монашеский скит, и ударил сзади жердью по голове. Конец бы Алексашке был, но Катюша с матерью нашли его, – она провидицей была, – и уже мёртвого, бездыханного доволокли в гору, до своего острога. Положили тело под кедром, вспрыснули на него святой водою, и начала Катюша делать над ним какие – то странные движения. Вдруг с её рук вылетел огненный шар и вошёл в грудь юноши и покойник начал розоветь прямо на глазах, и тут же светящийся луч вырвался из груди юноши, воспламенив хвою кедра, – очень намолённое место было.