Павел Патлусов - Отголоски. Часть вторая

© Павел Патлусов, 2022

ISBN 978-5-0056-5913-2 (т. 2)

ISBN 978-5-0056-5914-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В моей жизни я отмечаю и благодарю три важных для моей судьбы фактора, которые оказали на меня положительное влияние: во – первых, родители, супруга – Лариса Никандровна и Кичигин Виктор Александрович. О родителях и жене я уже много написал в сказах и рассказах и ещё совершенно не коснулся своего друга – наставника Виктора.

В нашем поселке он появился совершенно неожиданно, вдвоем с матерью. Тетя Тоня, точнее Антонина Константиновна, начала работать бухгалтером в Дагестанском механизированном лесопункте. Поселили их в двухквартирном домике (насыпушке) 1 1 Насыпушка – дома сделанные из двух слоев досок, между которыми насыпался опил. , в котором ранее при существовании женского лагеря жил обслуживающий заключенных персонал. Женщина сразу обзавелась небольшой живностью: куры, коза. Чуть ниже «насыпушки» находился пруд, в народе: лягушатник. Вот там и произошло наше знакомство. Я после купания, в толпе мальчишек, выжимал трусы, повернув зад к жилой постройке.

– А что здесь более приличного водоема нет? – спросил он.

– Есть ещё один в Гушездоре 2 2 Гушездор – лесоучасток Главного управления шоссейных дорог. , – ответил я, – но, он меньше этого, но у плотины там глубоко и можно купаться…

– Э-э-э, меня Виктором зовут, а тебя?

– Пашка.

– Я хотел, бы прежде, чем купаться, исследовать этот водоем.

– Плот стоит на том берегу, да и с переходного моста можно исследовать, – надевая отжатые трусы на тело, – ответил я, – с него все видно, даже дно.

– Это, не предметное исследование, – он показал мне противогаз, на конце гофрированной трубки была закреплена дощечка.– Я сделал акваланг. Через трубку буду дышать, отверстие которой будет над поверхностью воды. Где здесь глубже?

– У плотины, – показал я в направлении несложного гидротехнического сооружения.

– Пойдем, посмотришь…

Почему – то я не отказался. А выбрал меня, потому что я часто проходил мимо его дома, когда носил воду из колодца. Видимо, было еще сильное любопытство деревенского парнишки, как у этого рослого юноши пройдут исследования местной водной стихии. Я присел на земляной вал плотины, возле слива, «исследователь», скинув верхнею одежду и обувь осторожно вошел в воду по пояс. После этого натянул на лицо противогаз и шагнул ещё метра на полтора в глубину водоема. Когда уровень воды достиг шеи, он погрузил голову в воду, но продержал её в воде всего пару минут. Подняв голову, снял противогаз.

– Давлением воды сжимает гофру. Надо воздух для дыхания нагнетать с усилием. Вот ты и попробуй.

– Как удивился я?

– Дело в том, что гофра противогаза рассчитана на давление воздуха, в воде её сжимает, сдавливает…

– А-а-а, – выразил я недоумение.

– Ты будешь в трубку мне нагнетать воздух, ибо у тебя по выходу из легких ещё остается примерно 19% кислорода. Его мне хватит.

Он отбросил дощечку от дыхательного шланга противогаза.

– Раздевайся, заходи в воду.

– Я только выжал трусы.

– Ещё раз отожмёшь.

Я зашел в воду, взял конец гофрированной трубки в рот.

– Я буду плыть, а ты иди следом за мной и нагнетай воздух. Понял?

– У-гу.

Одного не учел новый друг, что «нагнетатель воздуха» был ростом значительно меньше «исследователя» и буквально через два шага ушел под воду вместе со шлангом. Из воды выскочили оба ошарашенные.

– Эксперимент оказался не удачным, – отплевывая воду, отметил старший друг. – Но, отрицательный результат – тоже результат.

Мы выбрались на плотину, оставляя за собою мутный след.

Я вновь отжал трусы. А Виктор не стал этого делать, натянул брюки на мокрые трусы; он уже стеснялся окружающих людей.

– Я побегу на гору опила 1, будем драться с пацанами из Гушездора. Идем с нами, – ты большой!

– А что вы не можете свои проблемы решить без драки? И есть ли они у вас?

– Здесь так принято.

– Надо менять такие порядки и решать все путем переговоров, без кулаков.

Впервые я не пошел с оравой ребятишек на гору опила, подчинившись авторитету ученого товарища. К этому надо добавить, что Виктор Александрович никогда не выяснял отношения на кулаках; он вообще не умел драться, – прирожденный пацифист.