Изя Иванофф - Несколько историй из жизни отсутствующих

То, что момент первой демонстрации своего товара при необходимости использовался Израилем Иммануиловичем в качестве отвлекающего маневра, я уже понял.

Не понял я только одного: при чем тут шишка Последнего Императора?

Ответа на этот вопрос ждать долго не пришлось. Израиль Иммануилович совершил неуловимое движение рукой, и у контейнера с огромной черной колбасой внутри обнаружилось второе дно.

Я снова заглянул внутрь и вздохнул с облегчением: в потайном отделении контейнера лежал самый что ни на есть обыкновенный, бледный и сморщенный стручок. Глядя на него, я даже поймал себя на мысли, что «имперским величием» тут и не пахнет.

…

Вечером, ворочаясь в своей постели и пытаясь заснуть, я снова был атакован мыслями о том, что что-то со всеми нами, определенно, не так, если мы, сами того не замечая, превратили все в безумный цирк, гоняясь за деньгами, отращивая в попытке убежать от старости лошадиные пенисы и устраивая танковые броски по засеянным пшеницей полям в Последней Битве за Последнюю Империю; если за краткий миг своего нездорового удовлетворения мы готовы платить жизнями – и собственными, и гораздо более охотно – чужими.

Потом я подумал, что сегодня у меня была отличная возможность узнать из первых уст, как же все-таки Израиль Иммануилович решил открыть свой магазин, но я снова ее упустил.

Поначалу я даже испытал огорчение по этому поводу, но потом решил, что история, которую я слышал не раз и не два от разных людей, меня вполне устраивает, повернулся на правый бок и уснул.

–

2. Он был мне дорог как память

Сначала мне приснился долгий и нудный сон про путешествие: про самолеты, летающие чуть выше деревьев, а иногда и ниже – по просекам; про какие-то окруженные болотными кочками, сочной травой и пасущимися козами аэродромы, пересадки с блужданиями вверх-вниз и вбок по бесконечным коридорам и лестницам.

Потом мне приснилась странная вечеринка, где все, в том числе и я, точно знали, что закончиться она должна жуткой резней с морем крови, расчлененными телами и прочими ужасами, и все ходили, улыбались, ели и пили, внимательно наблюдая друг за другом, с двумя только мыслями в голове: кто убийца и как ловчее удрать, когда все начнется.

И наконец мне приснился Израиль Иммануилович, качавшийся с большой амплитудой в своем старинном деревянном кресле-качалке. Правда, делал он это как-то странно: голова была неподвижна, словно ее прибили к воздуху, а тело с креслом двигалось как маятник, издавая неприятный скрип.

Наблюдал я Израиля Иммануиловича в профиль, но при этом отчетливо видел его уставившийся на меня глаз – тот выглядывал из глазницы, как из-за угла.

Губы Израиля Иммануиловича шевелились, раз от раза повторяя одну и ту же фразу: «Ну вот, теперь и ты!»

Его зловещий шепот и непрекращающийся скрип заставили меня проснуться.

Я лежал, глядя, как по потолку ползают световые пятна от фар проезжавших по улице машин, и никак не мог понять, почему до сих пор слышу этот назойливый звук.

И тут до меня дошло, что я в комнате не один.

Я поднял голову и в полумраке увидел его – человека, истязавшего мой стул.

Довольно крупный тип в шляпе ловко балансировал на двух его ножках и при этом еще умудрялся то ли отрабатывать цирковой номер, то ли делать зарядку, размахивая руками и дрыгая ногами.

Я хотел было сесть на кровати, но две сильные руки легли мне на плечи и грубо потянули обратно.

Стул завизжал, как кошка, которую прищемили дверью, и мне показалось, что прямо сейчас раздастся треск ломающейся древесины и грохот обрушившегося на пол тела, но нет: незнакомец ловко приземлил страдальца на все четыре точки опоры, приподнял на пару секунд рукой шляпу, здороваясь, и я совершенно отчетливо услышал, как он чмокает губами.

Честно говоря, мне стало не по себе, оттого что квартира моя полна каких-то психов с непонятными намерениями, и почему-то припомнился сон про вечеринку с расчлененкой.

Я слушал, как ухает в ушах кровь, и пытался соединить обрывки несущихся в голове мыслей во что-то более или менее связное, но ничего у меня не получалось.

В изголовье кровати, на которой я лежал, некто дышал с присвистом, заполняя воздух запахом выкуренного табака и нездорового желудка, а сидевший в ногах человек в шляпе, кроме того что чмокал, как голодный вампир, зачем-то еще начал звучно хрустеть суставами пальцев рук.

Я чувствовал себя совершенно беззащитным. Я не знал, что мне делать.