Полковник Сергей Баранов - ФСБ в смокинге. Часть вторая. Преданный Родиной

Любой, кто хоть раз столкнулся с судебной системой, понимает, что получить решение суда ещё не означает исполнить его. И если истец, обращаясь в суд, опасается, что исполнить решение будет затруднительно, – например, за длительное время рассмотрения дела ответчик реализует имущество или иным образом создаст условия, при которых исполнить решение будет невозможно, – он вправе испросить у суда обеспечительные меры. В США тоже самое называется «судебным департаментом». В этом случае суд запрещает ответчику совершать определенные действия, а контроль за его поведением возлагает на судебных приставов или иной государственный орган. Например, налагая арест на имущество ответчика и запрещая ему тем самым распоряжаться своим имуществом, суд сообщает об этом в Росреестр с тем, чтобы регистрирующий орган воспрепятствовал перерегистрации недвижимости, – или в ГИБДД – которая, в свою очередь обязана заблокировать сделку с транспортом ответчика.

Действуя по этому же принципу, судья арбитражного суда Авлошина запретила налоговой инспекции осуществлять регистрацию сделок с фирмой Абдиева, понимая, что, продай её Олесе Костенко за время рассмотрения дела – и исполнение решения станет невозможным (если, конечно, суд решит иск удовлетворить). В это же время, изучив материалы дела, Антон понял, что единственный способ избежать возврата фирмы её законному владельцу Абдиеву – продать её, пусть даже фиктивно, третьему лицу. А необходимой к тому предпосылкой должна стать отмена принятых обеспечительных мер, благо у Авлошиной такое право имеется. Соответственно, от неё зависит его возможная реализация.

В старину на Руси взяточничество подразделялось на два вида: мздоимство и лихоимство. Отличие первого от второго состояло в том, что во втором случае нечистый на руку чиновник брал мзду за использование своих законных полномочий, а во втором – за лихо, то есть за уклонение от этого либо манкирование службой в ином смысле или с целью причинить вред другому лицу. За/я уголовной ответственности государеву чиновнику не грозило.

По данной квалификации Северин испрашивал от Авлошиной мздоимства, а потому, если брать за основу морали законодательство Киевской Руси, судья не совершала ничего противоправного. Волеизъявление же почтеннейшей блюстительницы зависело сейчас от просьбы Ники, а в ней Северин был уверен – как в профессионале, так и в женщине.

…Машина адвоката плавно остановилась на парковке возле дома Понкратовой.

– Буду скучать, любимый.

– Я тоже. Цветы не возьмёшь?

– Понимаешь…

– Понимаю – трудно будет объяснить…

– Ты женщина у меня… Господи, ну за что мне такое счастье…

– Это ты моё счастье. Беги. Я ведь люблю тебя, а потому должен о тебе беспокоиться и заботиться…

– Сказал человек, не отпустивший меня домой сразу по окончании рабочего дня.

– Сердцу не прикажешь.

– И тестостерону тоже.

– Не опошляй, тебе это не идёт.

– Приму к сведению. Во сколько у тебя завтра встреча с Авлошиной?

– Заседание в три.

– Замечательно, значит, время у меня будет.

– Я позвоню.

– Я люблю тебя.

Он проводил её взглядом до подъезда и увидел, как зажёгся свет в её комнате. Выйдя из машины, он подошёл к стоявшему невдалеке её джипу и старательно вывел на заснеженном капоте англоязычное признание в любви. Увидевшая его бабка – соседка пожурила супостата :

– Вот хулиган…

Не успела она договорить, как он подскочил к ней и вручил оставленный избранницей букет.

– Это Вам.

Ошалевшая старуха не сразу поняла смысл содеянного, стояла в оцепенении, пока его машина не покинула стоянку.

…Утро адвоката началось в районе полудня. Вечерний скандал с женой стал уже традиционным, настолько, что, не заставая её пред ясные очи в начале дня, Северин немножко радовался этому. В глубине души.

Взяв с прикроватной тумбочки телефон, Северин набрал номер Понкратовой.

– Проснулся, котяра? – возлюбленная была осведомлена о распорядке дня правозащитника.

– В некотором роде.

– Почему без настроения?

– Тебя рядом нет.

– Или Авлошиной?

– Предвкушаю вопрос. Поговорила. Всё ОК. Привози, что обещал…

Трудно было сказать, что именно радовало Антона больше в это «утро» – перспектива удачного процесса или перспектива встречи с любимой. Как бы то ни было, долетел он до железнодорожного суда за считанные минуты, несмотря на немалое расстояние, отделявшее его дом от храма правосудия.