Олег Чистов - Женские истории. Современная проза

Когда родители получили эту квартиру, ей пришлось идти в девятый класс новой школы, где она так и не успела обзавестись настоящими подругами. Потом был институт.

Со всеми одногруппниками сложились ровные приятельские отношения, но не более того. Она не избегала студенческих компаний, могла поддержать любой разговор, или ни к чему не обязывающий трёп под фужер вина и сигаретку. Вроде бы всегда со всеми и в тоже время – всегда одна. Вспомнился эпизод из студенческих лет.

В их группе была яркая, взбалмошная, но совсем не глупая Галка. Училась легко, без напряжения, можно сказать – играючи. Была заводилой всех вечеринок. Парни постоянно вились вокруг весёлой и острой на язык девицы.

Тот разговор в институтской курилке она хорошо помнила даже сейчас.

Третий курс. Курили с девчонками и о чём-то болтали. Галка выпустила в потолок струю дыма и, скривив губы в ухмылке, обратилась к ней:

– Слушай, Ритка, уже третий год присматриваюсь к тебе и ни черта понять не могу.

– Чего ради? На мне что-то мелким почерком написано?

Не обращая внимания на подколку, Галка продолжила:

– Девка ты вроде бы нормальная, симпатичная, всё при тебе. От ребят не шарахаешься, да и они на тебя западают. Доводилось видеть не раз, как зажимали тебя на вечеринках. Но вот голову даю на отсечение, что ни парня, ни мужика у тебя ещё не было. Скажешь не так что ли?

Под ехидно-пристальными взглядами девчонок, слушая их приглушённое:

– Рит, да ты что? Серьёзно, что ли?!

Она почувствовала, как начинают пылать уши. Собравшись, она огрызнулась:

– А я что, должна ложиться под любого кто погладит-приласкает?

– Нет, что ты! Храни свою драгоценность! Может быть, приз получишь от судьбы, если гормоны не разорвут раньше. Не понимаю таких. Двадцатый век на дворе, противозалётных прибамбасов полно в аптеках, и чего ради себя изводить, лишать удовольствия. Молодость один раз даётся, – и, загасив сигарету, Галка направилась к выходу.

Девчонки потянулись за ней.

Не решилась, не смогла, не захотела она тогда рассказать девчонкам, крикнуть им в след, что сама не понимает, почему так происходит. Почему в самый пиковый момент парни вдруг отступают от неё? В чём причина? Уже сколько лет сама понять не может.

Много лет прошло с того разговора и вот буквально на днях она столкнулась с Галкой в Доме книги на Невском.

Заметила сокурсницу издалека. Нельзя сказать, что время было не властно над Галкой. От возраста не убежишь, как ни старайся, но смотрелась она отлично. Высокая, поджарая, ухоженное лицо с минимумом хорошей косметики, отличная укладка, элегантный костюм и туфли не на шпильке, но на высоком каблуке. На плече сумочка из разряда дорогих в тон костюму. Нет уже той бросающейся в глаза яркости, как в молодые годы. Блуждая рассеянным взглядом по полкам и стеллажам с книгами, к ней приближалась уверенная, знающая себе цену женщина.

Сделав пару шагов, Рита вышла в центральный проход магазина и, улыбаясь, повернулась лицом к Галке. Мгновение и сокурсница узнала её. Радостно охнула и бросилась к ней. Обнялись и затараторили, перебивая друг друга:

– Господи, Ритка, сколько лет! Отлично выглядишь.

– Да ладно, куда уж мне до тебя! Смотрю и глазам не верю – ты или не ты?! Прямо королевой плывёшь.

– Брось, когда это было королевское, теперь один пшик остался.

– Не скажи! Я заметила, как мужики на тебя поглядывают, вон у очкарика аж очки запотели и лысина взмокла.

– То-то и оно, мне только лысенькие и остались. Нормальных давно уже всех разобрали, пока я добром перебирала, всё выгадывала, да планы строила.

И не давая возможности сокурснице задать вопрос о замужестве, заторопила:

– Давай рассказывай, как у тебя-то? Муж, дети, сколько, где сама?

– Муж, дочка взрослая…

Она уже заканчивала рассказ, когда Галка остановила её, спросила:

– Помнишь тот разговор в курилке, когда мы с тобой на третьем курсе были?

– Ну, ты и вспомнила, когда это было-то, нашла что вспоминать.

Галка вдруг порывисто обняла её и торопливо зашептала в ухо:

– Ритуля, ты прости меня, прости ради Бога дуру стоеросовую. Не со зла я тогда. Прости!

И отстранившись, блестя влагой в углах глаз, продолжила:

– Я тогда в положении была, ничего не соображала, всё как в забытье. Третий курс. Отец у меня строгий, узнал бы – прибил. А этот скот, по которому я тогда сохла, унижалась перед кем – сунул мне деньги на аборт. Вот я ради него… Бог наказал меня Ритуля за глупость, за язык мой поганый.