Николай Свистунов - Интервью на разворот. Рассказы

Улица была пустынна. Покосившийся забор расщеперил свои уцелевшие гнилые доски. Разграбленные и сожжённые дома только-только начали восстанавливать новые хозяева, так что ни одна живая душа в то раннее предосеннее утро не видела, как не старая ещё женщина положила в пустую кошёлку найдёныша и засеменила к недавно открывшемуся городскому приюту.

Уничтожив миллионы взрослых родителей, Советская власть заботилась о брошенных детях. В стране повсеместно открывались приюты и детские дома. Власть взялась за беспризорность всерьёз. Да и куда же нести грудного ребенка, если не в приют. Тем более, начальником приюта был давний знакомый молочницы. Терентий Савельевич до революции был учителем словесности в женской гимназии, а теперь всей душой принял Советскую власть и быстро выбился в люди. Утро не было хмурым, а, наоборот, радостным и весёлым. Женщина сдала найденного ребёнка в приют и даже успела занять очередь за хлебом и отовариться.

Ребёнку тоже было весело. В приюте его перво-наперво помыли, перепеленали и накормили тем, что дала Советская власть. А Советская власть вырвала из лап домашнего рабства уборщицу Феоктистовну. Благодарная женщина принялась каждый год рожать новой власти по ребёнку, которого сдавала в приют, где работала и жила. Своей необъятной грудью она могла накормить не то что подзаборного подкидыша, но и целый отряд девчонок и мальчишек. Получается, Советская власть накормила малыша по первому разряду.

Согретый и накормленный подкидыш сладко заснул в чистых пелёнках, а в кабинете заведующего детским приютом собрались все, пока немногочисленные, его работай-ки: необходимо было узаконить появление малыша на свет. Для этого нужно было присвоить мальчику имя, фамилию и отчество. Мода на революционные имена дошла до самых медвежьих уголков необъятной России, не говоря уже о средней полосе.

Работники приюта, близкие по духу к партии большевиков, сразу предложили на выбор несколько имён героев революции и гражданской войны. Сторонники и почитатели покойного Свердлова предложили назвать малыша Яковом.

Очень мужественное имя, – решили обитатели приюта и поставили имя на голосование. Оно прошло единогласно. Про отчество и думать нечего. Два года назад в жуткие январские морозы похоронили вождя мирового пролетариата Ульянова-Ленина. В знак скорби и уважения работники приюта в одном порыве сошлись.

– Пусть мальчик будет рождён как бы от вождя революции Ленина, – предложила молоденькая нянечка Тася. – Он для всего трудового народа хотел счастья, жизни не жалел, умер от отравленной пули, выпущенной врагом народа. Светлая ему память. Найдёныша мы воспитаем, словно он родился от Ильича. Пусть будет Владимирович. Проголосовали и этот вопрос. После страстных слов нянечки Таси ни одна рука работников детского приюта не дрогнула. Осталось выбрать фамилию. Вот здесь нашла коса на камень. Сколько работников – столько и предложений. Не меньше часа каждый норовил пропихнуть на голосование свой вариант фамилии. Единодушие испарилось. Наверное, в этот момент переругались бы все, но выручил, как ни странно, самый малограмотный человек в советском учреждении.

Дворник Петрович молча стоял в дверях, подпирая дверной косяк, и с интересом наблюдал за шибко грамотными. Он ничего не понимал ни в русской словесности, ни, тем более, в истории русских и советских фамилий. Даже партийные клички большевиков были ему не знакомы и малопонятны. Но произнесённая им фраза заставила взорваться от восторга начальника приюта:

– Намедни, это, стою я утром у крыльца…

– Намедни! – заорал бывший учитель русской словесности женской гимназии, а ныне заведующий детским приютом, принявший и полюбивший Советскую власть всеми фибрами души. – Намедни! – прекрасное русское слово. Есть что-то в нём сильное и страстное, даже я бы сказал, таинственное. Оно означает «вчера, недавно», и хотя вся страна в едином порыве смотрит в светлое будущее мировой революции, мы назовём ребёнка в честь вчерашних героев. Яков Свердлов, Владимир Ленин. Ещё вчера они были рядом с нами и вели нас к победе трудового народа над поработителями. Теперь их нет с нами, но есть этот прелестный живой комочек, в котором я уверен, бьётся сердце настоящего строителя будущего. Сгусток новой революционной общности, надежды на светлое будущее. Долой путы самодержавия и пережитки прошлого с дворянами и всякой белогвардейской сволочью! Смерть врагам революции!