Александр Новиков - Рассказы и повести

– Тудыть твою! Это ж рысь!

Кошка, словно поняв что её разглядывают, потянулась мурлыкнув. Вытянула левую переднюю лапу, стала вылизывать её розовым языком. Из подушечек на лапе вылезли когти.

– Ого! Когтищи-то! Сантиметра четыре длиной!

Рысь, продолжая красоваться, поднялась, выгнула спину. Сделав несколько шагов по ветке, спрыгнула в подлесок.

– Вот это да! Зимой теперь осторожнее надо будет сюда на лыжах бегать!

Вечером Митька подошёл к отцу, стругавшему что-то за верстаком. Дождавшись когда отец прервётся на перекур, сказал:

– Пап, я сегодня рысь видел.

– Не выдумывай. Небось кошку одичавшую встретил.

– Не, пап. Рысь. С кисточками на ушах, когти в мой палец.

– Ну может быть. Хотя про рысей с войны не слышно было. Но лес большой, границ в нём нет. Может из-за Урала приблудилась. Зверьё в здешних местах перед войной изрядно повывели. Тогда ведь в каждой семье ружьишко было, а то и винтарь под застрехой припрятан. Охотились люди. А в войну ружья поотбирали у всех. Зверьё расплодилось. Волки по улицам бегали, да и рысей говорят часто видели. После войны народ опять ружьями обзавелся, и за волков убитых власти премии давали. Пропало зверьё. А сейчас опять прижали народ. Охотиться мало стали, зверьё опять расплодилось. Может и рыси появились. Сильно испугался-то?

– Немного есть. Но лето же.

– Это да. Летом зверь сытый, спокойный.

…Мишка нагло бездельничал. Валялся на койке, забросив ноги на дужку. Мысли медленно и лениво ворочались в его голове, плавно и тягуче переливаясь одна в другую, словно ликёр «Шартрез», который он пил с Танюшкой ещё на гражданке. Они пили ликёр, а потом целовались, липкими, сладкими губами…

– Мих, ты не спишь?

Спросил, подойдя к койке, замстаршины, Серёга Кузнецов.

Мишка лениво сбросил свои копыта с дужки, уселся по-турецки.

– Вот Кузя, объясни мне. На кой хрен, я из-за тебя с половиной роты дрался? Чтоб ты сволочь, мне кайф ломал?

– Да ладно, Мих. Я видел что ты не спишь. Слушай, в наряд тебе сегодня надо сходить.

– Кузя. Совсем вы оборзели. Мне домой вот-вот, какие нафиг наряды???

– Хе. Мих, а я слышал что ты прапором остаёшься. При мне особист ротному говорил, что если он тебя не заставит звёздочки нацепить, то и ротный свою очередную, – хрен получит!!!

– Звёздочка ротного, мне до лампочки, а про свои я ишшо не решил. Ты давай дело излагай, с чего меня напрячь решил?

– Ночью шесть человек с дизентерией в больничку отправили. Не хватает людей в наряд. Тебе на выбор, или в караул, или на КПП. Чё ты выёживаешься, заступишь с молодым на КПП, он подежурит, ты подружку каку ни то притащишь!

Мишка глубокомысленно нахмурил брови и изрёк:

– Понимаете ли молодой саквояж, это у вас задницы деревянные, и это вам в кайф две недели бицеллином колоться, после трёхминутного траха. А я как ни то поберегусь, вот уволюсь… помнишь я тебе песню пел? «Солдаты группы „Центр“»? Вот я подожду, а через месяц, как в той песне, – «…невесты белокурые наградой будут нам…»…

…Середина октября, последние тёплые денёчки. Мишка стоит, привалившись к стенке КПП, греется на солнышке…

– Хрен с ним, с тем нарядом. Всё же в городке офицерском, и Кузю выручил, и мальчонке отоспаться дам. О! Храпит как! Тяжелова-то после внутреннего, да ещё и с «дедами» дневалил.

…Внезапно, из за угла выкатывается детский надувной мяч, прямо под ноги. Следом выбегает малышка лет четырёх. Останавливается в нескольких шагах. Мишка быстро наклонился, и осторожно катнул мячик в сторону девочки. Малышка тут же бросает его обратно. Мишка, нарочито неуклюже, делает вид что еле-еле поймал его. Малышка звонко смеётся. Раздаётся цокот женских каблучков и голос:

– А я думаю с кем тут Женечка играет!

Мишка не поднимаясь сам, поднимает глаза… туфельки… ножки… стройные ножки… всё ещё ножки!!!… Эх! Уже юбка.

Выпрямляясь, бурчит:

– Да вот, мячик подкатился…

– Молодой человек, а вы не сможете присмотреть за дочкой? Буквально несколько минут? Я только в булочную, и обратно?

– Да, конечно. Мы пока в мячик поиграем.

Вернувшись, после короткого, ни к чему не обязывающего разговора,

мама с малышкой направились к дому, и уже отходя, словно невзначай проведя по руке, девушка тихо сказала:

– Если ночью будете дежурить, я живу вот в этом доме, в 48й квартире. Приходите.

…Через час, Кузя запыхавшись, прибегает с каким-то штабным писарчуком.

– Миха, давай пулей в роту, за тобой приехали.