Александр Новиков - Рассказы и повести

– Ну смотри, коли так. К соседке сходить? Занять четвертинку?

– А чего же и нет? С устатку, да в субботу. Сам Бог велел. Ну а я пока на стол соберу, ужинать сядем.

Когда мама вернулась, отец уже накрыл на стол. Митька, за день нагулявший аппетит, усердно работал ложкой. К отцу не приставал, знал что за болтовню за столом, и ложкой в лоб схлопотать можно. Отец откупорил бутылку, налил рюмку.

– Ну, спасибо мать, за наркомовские.

Выпив рюмку, принялся за щи. Неспешно поел, налил густого, почти чёрного чая себе в кружку, и пожиже в кружку Митьке. Перешли на отцово рабочее место. Отец сел на свой стульчик и поставил на табуретку перед собой, обе кружки. Митька приволок подушку, и устроился напротив отца.

– Ну что, Митрий. Теперь и погутарить можно. Про медальку отважную, я тебе много разов рассказывал. А вот как у меня её отобрали, недосуг было. В 43 году в госпиталь я попал, в наступлении пулю схлопотал в живот. Подвезло мне тогда, кишки пустые были, и обошлось без воспалений и прочей катавасии. Однако почти месяц провалялся в госпитале. После поправки, отправили меня на формировку, а не в свою часть. На формировке сколотили из нас маршевые роты, и отправили в сторону фронта. В роте сплошь необстрелянные пацаны были, я один средь них как орёл. И пороху нюхнул, и медальку получил. А пацаны те из центральной России были, тощие, голодные все. Тогда по всей России голодали, однако в Сибири, да на Урале, хоть какой-то приварок был. А эти… ну чисто курята.

Отец прервался, сходил принёс непочатую пачку «Беломора», и налил ещё рюмку. Вернувшись на место, не спеша распечатал пачку, вынул папиросу, закурил и продолжил:

– Ну вот. А ротным к нам сунули вертухая бывшего. Был он капитаном в лагере где-то, но проштрафился. Его до старлея понизили, и на фронт отправили нами командовать. Ряха у того старлея была, с лошадиный круп размером. И наглая к тому ж. Нас не сразу на передовую отправили, поначалу во втором эшелоне продержали. И начал наш командир, харчи у мальчишек отбирать. Меня он замать остерегался, а у мальцов по-наглянке сухпай отбирал и на вещи выменивал.

Отец вновь прервался, и извиняющимся взглядом посмотрел на мать. Та, уже убрав со стола, сидела подперев щёку ладошкой, и в ответ на отцовский взгляд, глубоко вздохнула. Отец затянулся, и продолжил:

– Зацепился я с ним. Я его совестить, а он мне в морду. Ну и я ему в ответ. Тот пистолет из кобуры лапать, а я ему финку в жирную ляжку всадил. Неглубоко, так, напугать чтоб. Ну он драпанул, и вернулся с особистом и конвоем. – Отец опять затянулся, продолжил задумчиво: – Я уж думал хана мне. По военному времени, нападение на командира, всяко к стенке без суда и следствия. Но повезло. Фронт в наступление пошёл, меня быстренько в штрафбат определили. Вот тогда, «отважную цацку» у меня и отобрали. – Отец помял в пальцах папиросу, и неожиданно рассмеялся. – Когда меня на место привезли, через три дня и моего толстомордого командира роты туда приконвоировали. Эта паскуда, в царапину от моей финки, дрянь какую-то втёр, чтоб нога опухла и на передовую не попасть. Ну а в госпитале хирург это просёк, и сдал его. Видать тоже вертухаев не любил. Вскорости и мы в наступление пошли. По минному полю, на вражьи ДОТы. И опять мне свезло. В атаку, мы рядом с бывшим ротным бежали, он на мину наскочил. Его в клочья порвало, а мне только ногу осколками нашпиговало. Но я ещё и до ДОТа дополз, а там не помню уже, в санбате очухался. Там мне и вернули «Медаль за отвагу».

Митьку сморило уже, мать с отцом, увидев это поулыбались, отец поднял сынишку на руки, понёс его к печке приговаривая:

– Сморило бойца, однако. Спи Митянька, а через недельку ишшо побалакаем, ежели охота у тебя будет.

Прошло пятнадцать лет. Дмитрий приехал домой на побывку, после госпиталя. Телеграммы не давал, только по пути домой зашёл к сестре, и после радостных слёз, попросил её вперёд пойти, маму подготовить. Матушка ревела, прижав к груди своего поскрёбышка, отец стоял в стороне, негромко кряхтя, и утирая украдкой слезу. Слегка успокоившись, женщины кинулись собирать на стол. Отец с сыном вышли во двор, покурить. Отец вынул пачку «Беломора» из кармана, протянул сыну, тот засмеялся:

– Не бать, я свои. Привык к «Приме». Уши-то не будешь грозиться поотрывать?

– Ну дык. Теперя тебе не больно и погрозишь. Вона какой важный стал, офицер однако.

Митька опять рассмеялся:

– Да какой офицер, бать! Прапорщик всего лишь! Я не писал вам, недавно рапорт подал я на сверхсрочную, ну а так как должность уже прапора занимал, мне звёздочки сразу и присвоили.