Мария Фомальгаут - Так поют сентябри

– И?

– Это… это вообще кошмар какой-то…

– Да ладно, что вы, в самом деле, он же прочитал…

– …и ничего! Понимаете, ничего не изменилось! Первый раз вижу, чтобы не подействовало…

– Ну, видно вы на него слабо повлияли…

– Что слабо, что слабо, вы сами-то попробуйте, а? А то со стороны все хороши советовать…

Спохватываюсь, разнимаю всполошенных героев:

– Ну ладно, ладно… вы мне скажите, куда он пошел-то?

– Да вот то-то и оно, сейчас черт пойми, куда его черт унес! – человек с пустыми глазами набрасывается на меня, – торопиться надо! Вы хоть понимаете, что он натворить может? Это же вообще кошмар…

Молчу.

Понимаю, что надо искать.

– Как вас там… запамятовал я.

Я только что говорил, как меня там. Повторяю.

– Тим… Тимофей Кельский.

– Ну вот так, Тимофей Кельский с этой минуты должен исчезнуть…

Инспектор смотрит на меня. Многозначительно. Думаю, что я должен делать. А да, исчезнуть. Это как. Исчезнуть. Пулю в висок. А нет, исчезнуть, исче…

– Теперь у вас будет другое имя.

– А-а-а…

Кажется, я выгляжу глупо. Кажется, здесь все выглядят глупо, когда приходят первый раз…

– Паспорт ваш.

Протягиваю черную книжечку.

– Вы… вы что?

Черная книжечка исчезает в камине, ахнуть не успеваю. Кажется, так надо.

– Ну вот вам… Кондаков… Антон Игоревич, подойдет вам?

Не понимаю.

– А… а это кто?

Инспектор смотрит на меня, фыркает.

– Вы, кто.

Чуть не хлопаю себя по лбу, ну конечно… теперь бы привыкнуть к новому имени, не ляпнуть на как-тя-звать старое свое…

Это был первый день.

Это было только начало…

– Женаты? – инспектор подозрительно смотрит на меня.

Инспектор… так я и не видел никого, кроме инспектора, до сих пор сомневаюсь, есть ли вообще кто-то кроме инспектора. Может, я и не успею увидеть никого кроме инспектора, если инспектору покажется, что я недостаточно… недостаточно…

…он и так смотрит на меня косо…

Подозревает… интересно, в чем…

А?

А, да, да, женат ли я…

– Нет.

– А что так?

Неопределенно дергаю плечами. Мало ли…

– А придется… нам нужны надежные… понимаете, надежные… чтобы с женами… с детьми… Так что подсуетитесь…

Киваю. Вот оно как теперь делается… нехило.

– А… если она мне не понравится?

– Кто она?

– Ну… которую вы мне…

– Что я вам? Мил друг, вы думаете, мы вам тут невесту в фате приведем, твоя навеки, и все такое? Не-ет, уж сами ищите… ищите и обрящете…

– Есть в осени первоначальной…

– …короткая, но дивная пора. Весь день стоит, как бы хрустальный…

– Хорош, – инспектор кивает, падают на лоб седые патлы, – Ночь тиха, пустыня внемлет Богу…

– …и звезда с звездою говорит.

– Верно. И каждый вечер в час назначенный…

– …иль это только снится мне, девичий стан, шелками схваченный…

– Хорош, хорош…

– А… а можно я все расскажу, мне понравилось…

– Вот вы какой… – инспектор щурится, – далеко пойдете… Вий?

– Гоголь.

– Капитанская дочка?

– Пушкин.

– Хижина дяди Тома?

– Эта… Бичер… Бичер Стокер…

– А если подумать?

– Нет, Стокер, это Дракула… а это…

– Минус балл…

– Бичер-Стоу, вот!

– Молодчина… Эм-Це-Квадрат?

Развожу руками.

– Сдаюсь.

– Эх вы, так сразу… скорость света…

Хлопаю себя по лбу.

Здесь темно. Не то чтобы совсем темно, но мерзко как-то, полумрак, ветер просовывает в заколоченные окна хищную мордочку, жалобно скулит. Интересно, все они так живут… эти… эти, которые… Хочу спросить, не спрашиваю…

– А ты?

Парни смотрят на меня. Ждут. Парни… я даже толком не знаю их имен, я ничего про них не знаю. Сейчас они пойдут куда-то в клуб, где можно напиться и не думать, не думать, вот это самое главное – не думать, потерять в толпе самого себя…

– Не-е… не пойду.

– А чё так?

– А-а… голова болит.

Парни ржут.

– Чё ты как целка ей-богу, голова болит… ещё это скажи, критические дни…

Парни хохочут, хохочу вместе с ними, хотя черта с два мне до смеха…

– Это это… сорокаградусную микстуру надо…

– Ага, я это… домой пойду… просплюсь…

Иду домой якобы проспаться, черта с два я сегодня спать буду… Ни одна живая душа не будет знать, что я делаю. Кто-то догоняет, даже толком не помню его имени…

– Ты это… не заболел, часом?

– Ну заболел, чё теперь…

Жду каких-то сочувствий, советов, не дожидаюсь, а ну да, у них же не принято…

По темноте возвращаюсь домой, тихонько прошмыгиваю в свою комнатенку, переступаю через храпящие тела, батя опять нажрался…