Лория Попова - Зазеркалье, или Дождь смывает все следы

– А, Анжелика! – заорал Петька. – Как ты многолика, черт бы тебя побрал!

– Лучше пусть он тебя заберет, что б ты тут не рисовался больше никогда! – сказала я, и добавила с угрозой. – Когда приду из школы – духу твоего чтоб здесь не было, понял?!

Уходя из дома, я, как можно сильнее, хлопнула дверью…

Вечером мать с дядей Петей пошли в кинотеатр на последний сеанс, а я осталась с Вадиком играть возле дома в классики. Было еще довольно светло, но вдруг подул сильный ветер, небо потемнело. Вадикина мама выбежала на улицу и закричала:

– Вадик! Домой, быстро!

У меня совсем не было желания сидеть одной в пустом доме, и я решила побежать вслед за ним, но вдруг откуда-то появился пьяный прохожий. Широко расставив руки и заметно покачиваясь, он шел прямо на меня. Я быстро развернулась и побежала домой. Только заперла за собой калитку, как мой преследователь стал яростно дергать ручку с другой стороны. Я кинулась в дом. Обернувшись назад, к своему ужасу увидела, как пьяница перелазит через наш забор!

Едва я успела, быстро повернув ключ, запереть изнутри входную дверь, как забулдыга с силой забарабанил в нее.

– Открой! – в бешенстве шипел он. – Открой, а то хуже будет!

Я молча стояла за спасительной дверью и дрожала. Где-то рядом грянул гром и почти сразу же начался сильный ливень. Мужчина с яростью тряс дверь, но она, к моему счастью, не поддавалась. Тогда он нашел во дворе половинку кирпича и разбил им стекло на кухне.

– Сейчас я залезу в окно и тебе будет в сто раз хуже! – сказал с угрозой пьяница, просунув голову в проем.

– Пока ты залезешь в окно, я сто раз убегу! – храбро ответила я, хотя прекрасно понимала, что калитка заперта, и чтобы ее отпереть у меня уйдет целая минута.

– Ладно, – сказал мужчина, – давай договоримся по-хорошему. Ты открываешь дверь и впускаешь меня…

– С какой такой надобности? – оборвала я его.

– Мы с тобой посидим по-хорошему, выпьем чаю.

– А вы что – мало выпили? – ехидно спросила я.

– Не зли меня! – заорал мужчина и опять задергал дверь.

«Не дай ему Бог выломать дверь! – с ужасом подумала я. – Что он хочет? Украсть у нас нечего. Что я ему сделала? Хотя постой-ка… Кажется сегодня утром… Ну да, – точно! Это же он сегодня был у нас с этим проклятым Петькой, когда я прибегала на переменке из школы!»

– Послушай, детка, – сказал Петькин дружок, как бы читая мои мысли, – надеяться тебе не на кого. Твоя достопочтимая мамочка с моим другом пошли на двухсерийный фильм. На последний сеанс.

И придут, ой как поздно! А замочек ваш выломать мне пара пустяков. Так что в последний раз по-хорошему говорю: открывай дверь, мне надо с тобой серьезно потолковать.

– Ладно, – поразмыслив, ответила я, – раз надо потолковать – потолкуем! Дверь я вам открывать не буду, а лучше вылезу через это разбитое окно.

Я подошла к разбитому окну и пододвинула к нему табурет. Мужчина помог мне перелезть через окно и, когда я уже стояла на земле, ударил по лицу. Я вспомнила, как поступал Вадька, когда мы с Олькой его били, и встала быстренько на колени.

Сложила молитвенно ладони, прижала их к груди и стала просить пьяницу только не убивать меня.

Петькин дружок рывком поднял меня с колен и зажал мой рот своими губами. Я застонала от боли и чуть не задохнулась от перегара. Потом он поднял меня на руки, лихорадочно бормоча:

– Я понесу тебя к себе домой… Это тут, недалеко, минут пятнадцать ходьбы… Я живу с мамой. Жены у меня ней. Ну и что, что я сидел в тюрьме? Ведь ты же все равно станешь моей женой, правда?

– Конечно, сказала я. – А нам разрешит твоя мама? Ведь мне всего одиннадцать лет.

– Ничего, – шептал мужчина, неся меня по темной, дождливой улице, она у меня добрая…

Из-за поворота неожиданно вывернула автомашина и осветила нас Фарами. Мужчина вздрогнул, руки его ослабели. Я соскользнула ящерицей на землю и изо всех сил бросилась бежать в сторону ярко освещенной улицы. Мой похититель кинулся прочь – в темный проулок.

На центральной городской улице был открыт в этот поздний час только один дежурный магазин. Запоздалые прохожие и парочки влюбленных прятались от дождя под навесом магазина. Сначала я зашла в магазин, но, подумав, что здесь могу не заметить возвращающуюся из кинотеатра маму, вышла на улицу. Промокнув до нитки, я уже не чувствовала холода и скатывающихся по щекам слез…

Прошло четыре года. Мне исполнилось пятнадцать лет. Каждую неделю теперь я с нетерпением ждала вторника и субботы. По этим дням мы с подругой Катей Веселовой ходили на репетиции в драмкружок при районном Доме пионеров. В драмкружке мне очень нравилось.