Варвара Титова - Записки театрального ребенка

Нужна была няня. Но, как оказалось, найти ее не так просто. Знакомых бабушек-пенсионерок не было. Маме посоветовали походить по дворам, где сидят на лавочках бабульки.

– Неет, я с ребенком не управлюсь, – протяжно почти пропела первая сидящая седая старушка миловидного вида.

– А вы? Может быть вы согласитесь, я заплачу – обратилась мама к ее суровой товарке.

– Что ты, милая, я со своими внуками не сижу, а уж с чужими и подавно не стану. Да и пенсия у меня хорошая, мне хватает. – ответила она и демонстративно отвернулась.

С бабушками был явный прокол. Мама огорченно побрела домой. «Студенты! Вот кто выручит!» – мелькнула в голове мысль. И она вспомнила свои студенческие годы, когда они с удовольствием соглашались на любую подработку.

Действительно, студентки быстро согласились, даже две. И вечером они уже стояли на пороге нашей комнаты.

– Проходите, девушки. – радостно сказала мама. – Вот это Варюшка, ребенок в общем не капризный и не напряжный. Вот чистые ползунки, вот бутылочка с водой, если захочет пить. А чтобы вам было не скучно, можете полистать журналы.

У нас в доме было много журналов мод. Несколько огромных пачек. Мама всегда покупала модные журналы и даже выписывала из Польши и Чехословакии. Девчонки уселись на тахту и с удовольствием принялись их листать. А мама умчалась играть спектакль.

Через три часа, прибежав домой, она увидела ту же картину. Я, отвернувшись, сидела в манеже и перебирала свои игрушки, а девчонки листали журналы.

– Ну, как вы тут? – спросила взволнованно мама.

– Да нормально, она вон играет, – равнодушно ответила студентка.

– Ну, мы пошли? – добавила вторая. И девицы упорхнули за дверь.

Мама кинулась ко мне и подхватила на руки. Я скуксилась, и тихонько запищала. Мои ползунки и распашонка были полностью мокрые.

– Нужно искать ясли, – вздохнула огорченно мама.

Устроить ребенка в детский сад, а тем более в ясли в те годы было просто не реально.

– Мест нет! – коротко отвечали заведующие.

И тогда моя гениальная мама придумала хитрость. Она в детстве очень хорошо рисовала. У нее был просто талант художника, хотя этому никогда не училась. Пришлось потратить часть вечера и ночи, зато утром на столе лежала стопка рисунков с мультяшными зайками, мишками и белочками, а также вырезанные из пенопласта и ярко раскрашенные овощи и фрукты. Выглядели они даже лучше натуральных.

Утром, аккуратно уложив в сумку свои сокровища и попросив соседку приглядеть пару часов за мной, мама двинулась в ближайший от дома детский сад.

В кабинете заведующей она выложила рисунки и фигурки на стол.

– Какая прелесть! – воскликнула заведующая. – Вы художник? Нам как раз нужен художник. Правда, деньги мы можем заплатить небольшие, всего четверть ставки завхоза. Но зато Вы можете совмещать это с основной работой. И работать в любое удобное для Вас время, даже ночью. У нас садик круглосуточный.

– Я согласна, – ответила мама, – Но у меня одна проблема, нужно устроить в ясельную группу мою дочку.

– Да разве же это проблема?! – всплеснула руками заведующая, – Хоть завтра приносите все медицинские справки и сразу в группу.

Так я попала в свой первый детский сад. Чтобы не путать детскую одежду, родителей обязывали на все вещи ставить метки. Вышивать инициалы или имя на ползунках, колготках, кофточках и рубашечках. Вечером после спектакля, уложив меня спать, мама принялась за шитье. Аккуратными стежками она стала вышивать на моей одежде метку: «ВАРЯ Т.» Уже было далеко за полночь, когда, наконец, она добралась до последних колготок. Так, почти в полусне, на верхнем рубчике появилась последняя вышивка: «ВАRЯ Т.» Мама посмотрела на свою работу. «Что-то тут не так вроде, – пронеслось в ее голове. – Да вроде все как надо». Она положила колготки в приготовленную на завтра стопку одежды и рухнула спать.

Утром, собирая меня в ясли, мама еще раз глянула на последнюю метку и тут до нее дошло. Она вышила лишнюю палочку у буквы «Р» и получилась, как латинская «R», но смысл-то от этого не поменялся.

На радость маме, я оказалась на редкость спокойным ребенком. Не капризничала, не ревела и ни к кому не лезла. За мою степенность в театре меня очень любили. Меня тискали, дарили шоколадки, которые я не ела. Но из вежливости всегда откусывала маленький кусочек, остальное отдавала маме.

С детства мама учила меня вежливости. Как только мы заходили в театр, она говорила: