Евгений Катков - Повесть и два рассказа. Накануне кризиса

– Ты же говорил, что тебе самому неплохо выучиться… Если ты получишь права, мы будем свободнее. Дима ведь не работает у нас шофером со своим транспортом.

Теперь послышался спокойный холодноватый тон опытного педагога.

– Вася, ты сам, комфортно покатишь себе на работу; не будешь стоять в электричке.

– Это Дима придумал?

– Дима предлагает машину, говорит, что может прямо сейчас оформить доверенность. Тебе надо только выучиться и получить права.

– Маша, мне некогда учиться, ты знаешь.

– Ты мог бы утренние часы отдать Боре, а у него взять вечерние… Дима звонил в автошколу, выяснил, что там есть утренняя группа с девяти до одиннадцати, только будни. На два месяца, как раз в конце мая экзамен. А так у них очередь, только на июль записывают. Сейчас в этой группе есть одно место, они с понедельника начинают. Я, собственно, почему звоню: они просят, чтобы ты подъехал сегодня-завтра написал заявление… А то они возьмут кого-то… С Борей я переговорила, он уже согласился… Алло, ты слушаешь меня?

– Слушай, Маш, я не хочу учиться и не хочу ездить на машине. Ты хочешь, чтобы я стоял в пробках или заснул за рулем?

– Вася, послушай меня. Ты сам много раз говорил мне, что со временем мы купим машину, и ты будешь меня возить. Мне шестой десяток пошел – может быть, уже пора? В пробках можно слушать «Эхо Москвы»… У нас уже не будет такой возможности…

Розанов тяжело вздохнул. Жена внимательно молчала в трубке.

– Слушай, я не хочу сейчас об этом говорить и думать тоже. Давай дома. Как твое давление?

– Как обычно.

– Таблетки пила?

– Пила.

– Ладно, Маш, до вечера. Я постараюсь часам к восьми вернуться.

– Хорошо.

Розанов положил трубку. Надежда Сергеевна, наклонив голову, поверх очков бесстрастно смотрела на него. Он вышел. По коридору навстречу ему двигался сутулый, старый, неряшливого вида еврей.

– Боря, кто просил тебя с Машей обсуждать мое расписание? Тебе больше совсем делать нечего?

– Вася! – испугался Борис Александрович, оступился назад, неловко закрывая руками лицо. – Я сопротивлялся, как мог. Я напомнил, что тебе нужно сдать монографию, сказал, что ты будешь дышать ядовитыми газами и вообще можешь заснуть за рулем. Сообщил также, – он уже подошел и приблизил свое лицо и зашептал, тараща мутноватые глаза, – что у всех водителей от сидения в многокилометровых пробках катастрофически страдает мужская сила. И что ты думаешь? Не слушает! Тут, правда, нет сионистского заговора. Это все Дима. Парень он хороший, но молодой, с деньгами. Представляешь, вскружил Марье Александровне голову! – Он сочувственно заглянул Розанову в глаза.

– Слушай, что ты мелешь? – наморщился Василий Васильевич, повернулся и зашагал по коридору.

– Васенька! – закричал Борис Александрович вдогонку.

– Что?

– Ударим автопробегом по лужковскому бездорожью, а! – Боря, вдруг, просиял.

– Пошел к черту! – Розанов громко рассмеялся.

* * *

– Здравствуй, Света! Игорь Николаевич у себя?

– Здравствуйте, Василь Васильевич… На месте. Ждут Вас.

– Много там народу?

– Никого. Все разбежались, только этот норвежец.

– Он по-английски говорит? – приглушил голос Розанов.

– Он бегло говорит по-русски, с акцентом, с неряшливой грамматикой, но, можно сказать, свободно. Он хороший. Все время Вас спрашивает. Хотел идти на лекцию, но Игорь Николаевич уговорил сначала встретиться с академиком, решить некоторые сопутствующие вопросы, понимаете, Василь Васильевич?

Света значительно посмотрела на него. Она была подкрашена, в темном строгом жакетике, под которым виднелась какая-то ажурная цветастая маечка. Волосы интересно заколола несколько набок большой декоративной спицей. У нее за спиной на стене двигались, трепетали солнечные пятна…

– Понимаю, Светлана Николаевна, – улыбнулся Розанов. Он открыл дверь в кабинет.

– Ну, вот и Василь Васильевич. – Игорь Николаевич сидел в обычной своей позе, подавшись вперед, налегая грудью на стол, в очках, с мушкетерской бородкой, уверенный и воинственный. Напротив, в кресле, расположился худой костистый мужчина, коротко остриженный, с резкими, выразительными чертами длинного лица. Он сразу поднялся навстречу, оказавшись, совсем огромным, выше крупного Розанова.

– Знакомьтесь, – уверенно, сидя, руководил своим непропорционально звучным голосом Игорь Николаевич. – Петер Седестрем из Королевского института.

– Здравствуйте, можно просто Петер. Очень хорошо могу Вас видеть. – Норвежец приятельски улыбался.