Владимир Викто - Послушайте-ка!

Уже и жена, баба бойкая, сначала уговаривала по-хорошему: «Угомонись». А потом и вовсе крик подняла: «Да сколько можно! Ошалел, что ли?»

– Нет, здорово всё-таки поигрались. Хотя, хм. Повторить хочется. – С этими радужными мыслями он и отправился на работу.

Пострел был на месте. При встрече глаза поднял, приложил руку козырьком.

– Митрич! Ты… На себя… В зеркало смотрел?

В испуге тот прошёл в ванную. Елозя рукой по стенке, включил свет и уставился на отражение. Не похож. Ни морщин, ни помятого вида. Лысина почти затягивается, волосы почернели.

– Ё-моё! – только и протянул. – То-то я смотрю: ночью на бабу потянуло – удержу нет.

– Друг лаптев, ты ли это? Сроду жену свою бабой не называл.

– Назовёшь тут! Поперва ничего, была согласная. Что только не опробовали! А потом – всё. Выдохлась. Заартачилась.

– Ну, даёшь! От пилюли, что ли, тебя понесло? Виагра какая-нибудь? Только от неё не молодеют. А ты вон какой! Огурчик.

– Слушай, Пострел. Попробуй всё-таки. На! Тогда наверняка будем знать: неужто омолаживает и силу даёт?

– А вот выкуси! Я не обезьяна тебе. Для опытов. Силушки в постели у меня своей хватает. А омолаживаться мне ещё рано. Что? Ты вон начал омолаживаться. А до каких пор процесс твой будет идти? Может, бесконечно. Пацаном стать? Это тебе есть смысл. Только смотри: как останавливаться будешь? Ну, ладно там, сравняешься со мной в годах. А если – дальше? В школу потащишься? Потом я тебя в садик буду водить? Это – соглашусь. А когда в пелёнках на руках таскать – не-е. Детей своих зови. Пусть возятся. А что? Ты же возился с ними. Вот и придёт им пора тот долг отдавать. Жена-то к тому времени помрёт, поди, – разошёлся напарник.

– Глупости не городи! – оборвал напуганный такой перспективой. – До этого не дошло. Пока.

– А дойдёт – поздно будет.

– Ладно, работать давай. Распустил лясы!

Работалось в охотку. Но в перерыве Пострел глянул – притих мастер.

– Ты чего? Действует? До сих пор?

– Молодость вспоминал. Быстро пролетела. С Настюхой как познакомился. Долго женихались. Но чтобы это – ни-ни, строго. Только перед самой свадьбой. Неумелые первые разы. Знаешь, обоим всё было внове. Вам-то уже ныне наперёд известно. Поймёшь ли меня? Как нянчили-растили ребятишек. Хотелось бы всё это повторить? Когда помолодею? С другой женой? Другие дети? А вдруг не сложится эта новая жизнь? Или дети вырастут мерзавцами какими-нибудь? Настей-то всю жизнь был доволен. И детьми можно гордиться. Нет! Всё заново не хочется.

– Слышь, Митрич. А ты прими ещё одну, – не удержался Пострел, – может опять переключишь процесс в другую сторону. Как кнопка: нажал – включил, ещё нажал – выключил. Только цвет пилюли запоминай.

– Не надоело? Я вот что думаю. У тебя же девок знакомых полно. Сведи меня с кем. Лишь бы не страшненькая и ладно. Хочется – мочи нет. А если опять подлезу к Настюхе – чую, сковородкой по голове отвадит. Исстрадалась, поди, за прошлую ночь.

Пострел посмеялся, но пообещал.

– Ладно, приходи ко мне вечером. Гигант… поневоле. Познакомлю, а там дальше – сами.

Но, нет. Не дождался своего мастера верный друг. Сидел с девахой, уговаривал подождать, не зная, как объяснить задержку кавалера.

Не дождалась и верная Настя, с ужасом готовясь к повторению прошлой ночи. Один раз – ладно. Но не каждый же раз!

А Митрич засиделся в кухне. Как поужинал – так и остался там. Дело в том, что перед тем, как уйти с работы… Бутылёк с таблетками взять домой он не решился, оставляя в расщелине на квартире. В общем, захотел ещё одну пилюлю заглотить. Вдруг она действует только на раз. На сутки. Разведёт он шуры-муры с новой знакомой, дойдёт до дела – а у него – всё… Ладно с женой. Не в этот, так в другой раз. А с этой молодухой другого может и не быть. Позорище! Надо на всякий случай принять.

Принять-то принял. Но дома, на сытый желудок, совсем другие мысли полезли. Видать, другая пилюля другое действие оказывает. Началось всё с того, что обратил он внимание: жена-то поправляться начала. Может, раньше просто не замечал?

– Что-то ты расширяться стала, – упрекнул он.

– Расширишься тут с тобой, – в сердцах бросила та и исчезла в спальне.

Возникшие новые мысли так захватили, что он просидел до полуночи, не в силах их остановить. Такого не было раньше. Потом пошел к себе, на диванчик. Разыскал ручку, тетрадь. И строчил, не отрываясь до самого утра.

От этого занятия его и оторвал Пострел.

– Ты живой? Я думал – случилось что. Вечером не пришёл. Пришлось мне отдуваться за тебя. На работу тоже не дождался. На звонки не отвечаешь. Ну, думаю, всё. Кранты Митричу! А он сидит тут!