Константин Зарубин - Не люби меня осторожно. Рассказы и повести. 1999-2007

В этом году, помимо депрессии и университета, у неё есть сигареты и итальянский. Она курит только два раза в неделю, у Вероники, чтобы не притупить воспоминания. И два раза в неделю ходит на курсы итальянского. Когда она учит итальянский, ей кажется, что она действует, что она делает всё, что в её силах. Бездействие было бы невыносимо. Роберто перестал писать ей, но она всё ещё собирается в Италию, в апреле. Могу вам сообщить, что она не поедет в Италию ни в апреле, ни вообще в ближайшие двенадцать лет. Кроме того, она бросит курсы итальянского в конце февраля и скоро забудет почти всё, что выучила.

В Италию поедет Миша.

Фамилия у Миши – Иванов. Это не стереотип и не отсутствие у меня фантазии. Ивановых действительно много, и Миша один из них. Классическая русская литература описала бы его, как «недурного собой, но несколько суетливого молодого человека с чрезвычайно живыми глазами и большой головой, как будто бы не находящей себе места на тонкой длинной шее». (Когда подобное пишут в начале XXI века, меня передёргивает, поэтому такая вот нехитрая уловка.)

Когда Миша впервые обратился к Лене с вопросом, она ответила ему односложно, глядя чуть влево. Она была в депрессии. Впрочем, Миша тогда развёрнутого ответа не ожидал, поскольку спросил «Вы ко мне?» и, соответственно, услышал «нет». Миша учится на дизайнера и работает парикмахером. Дело происходило в салоне красоты и прошлой осенью.

Лена тогда ходила к другому мастеру. Миша видел её очень редко, но к весне судьба улыбнулась ему, и другой мастер уволился, чтобы стать домохозяйкой (по имени Катя). Миша уговорил Катю порекомендовать его Лене; надеюсь, вы не запутались. Вообще говоря, в жизни Мише нравились (и продолжают нравиться) многие вещи, например, история древнего мира и трёхмерное моделирование. Ещё у Миши было две с половиной девушки (точнее даже две и три четверти, ведь с той дробной они всё-таки встречались почти три месяца и однажды ночью всё почти-почти случилось; в общем, для пятнадцати лет это можно зачесть за девушку; сейчас Мише двадцать два, кстати), и они ему тоже нравились, иногда очень сильно.

Но всё померкло в сравнении с теми днями, когда он стриг Лену, по предварительной договорённости. Обычно Лена приходила в половине пятого или в пять. С самого утра Миша начинал последовательно чувствовать все те вещи, которые у Сент-Экзюпери чувствует приручённый Лис, ожидающий прихода Маленького Принца (и которые в детстве казались мне такими непонятными и неправдоподобными). Он приходил на работу в четыре, и до Лены обычно успевал постричь от одного до трёх клиентов, причём всех плохо, поскольку был слишком счастлив и взволнован для любой деятельности, требующей навыка и внимания. Самое странное, что, как только появлялась Лена, он успокаивался и принимал смутно снисходительный профессиональный вид, отпускал выверенные шутливые замечания и выполнял свою работу в целом великолепно. Точнее, так всё выглядело со стороны. Внутри Миша, естественно, мучился каждым сказанным словом и думал, что руки у него безусловно растут из задницы.

Вернувшись с Крита, Лена первым делом решила постричься. Роберто как-то обронил, что ему нравятся короткие волосы. Лена вошла в салон, села в кресло и отразилась в зеркале. На лице Лены, в свою очередь, всё ещё отражались фейерверки на щербатом острове, ночное эгейское небо, многочисленные оргазмы и нарастающее опустошение. Если на лице красивой женщины отражаются такие вещи, сопротивляться вообще бесполезно. Нужно садиться и писать имэйл, начинающийся со слов «Предвижу всё…». То есть сразу сделать наибольшую глупость из всех возможных, чтобы потом уже прогрессировать было некуда. И можно было забыть всё, как страшный сон.

Вот такой я умный задним умом. И Миша был умный тем же образом. Он пригласил Лену на состязание парикмахеров со своим участием и даже занял третье место, потому что она согласилась. Потом он её ещё три раза приглашал в разные места. После этого она перестала соглашаться, потому что при четвёртой встрече Миша, сияя, объявил, что тоже стал учить итальянский и тоже хочет весной поехать в Италию. Лене сначала захотелось его ударить. Вслед за этим было тихое отвращение. И такое чувство, как будто у неё украли что-то очень ценное, важное и единственное. С тех пор её интерес к итальянскому (но не к Роберто и сигаретам) постепенно гаснет и, как уже говорилось, иссякнет в конце февраля.

Миша же продолжает заниматься итальянским почти каждый день. Он тоже ходит на курсы (только на другие), два раза в неделю, и в придачу к этому довольно много занимается дома. Когда он учит итальянский, ему кажется, что он действует, что он делает всё, что в его силах. Бездействие было бы невыносимо. Лена перестала стричься у него, и он уволился из салона и устроился в компанию, торгующую элитной сантехникой, но в конце апреля он всё-таки поедет в Италию, и десять дней будет говорить по-итальянски с продавцами и официантами, потом вернётся, познакомится со своей будущей женой и после этого забросит итальянский навсегда, так и не добравшись до слова pietoso, четырёх форм congiuntivo и даже до спряжения правильных глаголов в passato remoto.