Антон Алеев - Парк

АНТОН

Я решил поехать до Парка на общественном транспорте. Такси ловить не хотелось, потому что в нём трудно сосредоточиться. А мне необходимо было подумать. Сопоставить факты. Когда ты стоишь на задней площадке троллейбуса, чуть касаясь лбом стекла, а за окном неспешно плывут унылые осенние деревья и покосившиеся детали городского пейзажа, можно рассуждать о чём угодно.

Подошла синяя «тройка», воинственно покачивая длинными «рогами».

Хорошо. Без пересадок, подумал я.

И вспрыгнул на подножку. Нет, я, конечно, видел, как это всё происходит в кино. В детективах. Если судить по фильмам, ничего сложного в профессии сыщика нет. Обязательно отыщется какая-то важная деталь, которую поначалу никто не заметил. Она и поможет в изобличении преступника. А если не будет детали, то необходимую для расследования информацию даст сногсшибательная блондинка с большим бюстом. Она ведь только и мечтает, чтобы выложить всё симпатичному детективу вроде меня.

Для начала я решил, что осмотр места происшествия обязателен. Без этого не обойтись. Поэтому я сейчас и ехал на троллейбусе. Только вот точного места преступления я не знал. А Парк был достаточно большой. Если брать в расчёт старые заброшенные аллеи, он был растянут на несколько километров, постепенно переходя в самой дальней своей части в лесной массив.

Но других вариантов у меня не было. Я надеялся на счастливый случай. Мне казалось, что там, внутри периметра, события пойдут своим чередом и рано или поздно лукавые тропинки выведут меня к просветлению. Своим появлением я нарушу хрупкий гомеостазис Парка, запущу неведомые механизмы, и шестерни судьбы с неохотным скрежетом сдвинутся с места.

Кондуктор спит, сладко склонив голову на спинку сиденья. Вот же счастливый человек!

Так. Ещё одна остановка.

К чему мне готовиться? Что я знаю про это дело?

То, что она там была. И там её и убили. А была она там только лишь для того, чтобы с кем-то встретиться. Кто этот человек? Почему им понадобилась встречаться в старом заброшенном Парке? Их обязательно должны были там видеть, если даже не вместе, то порознь. Мне нужно лишь отыскать свидетеля, тогда дело сдвинется с мёртвой точки.

Всё просто.

Зашипели двери, выпуская из троллейбусного нутра страждущих пассажиров. Я тоже вышел на промозглый воздух.

Люди торопились, они расходились в разные стороны, скорчив серьёзные и озабоченные лица. Каждый был сам по себе, никто не смотрел по сторонам. Они точно знали, что им предстоит сделать. Очень быстро я оказался на остановке в одиночестве.

Ещё какое-то время я стоял и смотрел вслед уезжающему синему троллейбусу. Смотрел, пока его корма с табличкой «3» не скрылась в сером мареве. Мне чудилось, что одновременно с этим уходит какая-то невидимая отметка судьбы. Получается разрыв, тонкая линия, которая отделяет текущее неспешное течение жизни. Делает невозможным повторение. Отсекает.

До входа в Парк было недалеко, метров двести по аллее вдоль старинного решётчатого забора с бетонными колоннами через каждые пятьдесят шагов. Я иногда останавливался, запрокидывал голову и смотрел в небо, которое двигалось. Но иногда можно было представить, что напротив – оно неподвижно – а двигаешься ты. Мимо закопчённых неправильной формы осенних облаков. От этого мутило, но это было как сигарета с похмелья. Хотелось, несмотря на боль.

Это был старый Парк. Даже не так – самый старый Парк. Когда-то он был центральным. С воздушными шарами, эскимо и грустным медведем в клетке. Потом построили более современный. Потом ещё один. И ещё. Город постепенно переезжал в другую сторону, забывая про это недоразумение на окраине. И Парк тоже забывал про Город. Они стали не нужны друг другу.

Я вышел на маленькую площадь возле центрального входа. Надо мной нависла арка в виде скульптурной композиции с выбеленными временем и уже плохо читаемыми силуэтами русалок и крылатых коней. Под ней смешные направляющие трубки турникетов без вертушек. И шуршащая листва, разнообразных жёлто-коричневых теней. Я уже почти прошёл через вход, когда услышал женский оклик. Я удивился и обернулся.

Справа, перед аркой стояла будочка, из окошка которой высунулась недовольная физиономия женщины. На голове у неё была ослепительно-жёлтая вязаная шапочка.

– Я вам говорю, – крикнула она. – Почему без билета?

Я вернулся к будке.

– Я думал, он не работает.

– В выходные дни не работает, – всё ещё бурчливым голосом пояснила контролёрша, исчезая из окошка и скрываясь внутри своей конуры. – А в такие – десять рублей. Ходит и ходит.