Любовь Сушко - Убит поэт. Ищите кота. Литературный детектив

– Этот тебя обошел, я же говорил тебе – пиши романы, а не юмористические рассказы, у каждого маньяка свой жанр, тебе одно – ему другое, а я что, я только подсобный рабочий…

Хотелось пить и есть, но, швырнув ему газету, Рыжий исчез.

Побежал к своей писательнице или еще какого литературного маньяка творить.

– Упырь, – прохрипел Вит, – осинового кола на тебя нет…

Трудна доля маньяка, но как же тяжело быть литературным маньяком…

Хотя у него все впереди, он выйдет из обезьянника и еще всем покажет, но пока только огромная пасть пса мерещилась гению в полусне, оставалось только благодарить полицейских за то, что они успели вовремя… И надо меньше пить, чтобы фиолетовым, оранжевым, бирюзовым чертям не захотелось использовать тебя в своих целях, твоими руками и другими частями тела творить пиар старухам – графоманкам, будь они неладны, писательницы чертовы.

Только как не запить от жизни такой? Вот и получается замкнутый круг, из которого гению никогда не выбраться, остается только маньяком стать – Литературным маньяком, но в следующий раз надо подумать, как лучше это сделать, и никаких собак.

А потом появилось стихотворение той самой мерзавки, она его посвятила ему, и даже адрес указала, куда обращаться за пиаром…

Житейские размышления кота Баюна

Ко мне вчера пожаловал упырь,

Он был развязан и мертвецкий пьян,

И разговорчив, озверев в пустыне,

На теле и душе полсотни ран,

И комплексов там столько, Велес мой,

Какая чушь летела в этот миг,

Мне показалось, что упырь живой,

Но нет, он мертв, и глубоко проник

Осины кол, не шевелиться вновь,

Кикимора могла б его спасти,

Но он отверг невинную любовь,

И чушь свою все продолжал нести.

Я слушала его, еще шутя,

Жаль упыря, мне, правда, очень жаль,

В его душе старик или дитя

Сражались за иллюзии печаль.

Остановиться он уже не мог,

И все вещал наивно, и кляня,

Сюда он все проблемы приволок,

Не оставлял беспечную меня.

«Я улыбаться мог одним лишь ртом» —

Мне вспомнился Высоцкий в этот миг.

А мой упырь все говорил о том,

Куда мне ехать, как писать, Старик,

Он юношу еще изображал,

Он был безумен и безмерно груб,

Я видела, как от кола страдал,

Но выньте кол, и вырвется из рук.

И вот тогда беды не избежать,

Недаром прикололи упырей,

И Леший мой посетовал: – Опять

Ты с ними носишься, уйди скорей.

– Но как же он? – К Яге перепекать.

– Не выйдет, тут бессильна и она.

А мой упырь все продолжал вещать.

Я думала: – О, бедная страна,

Где столько их сегодня развелось,

Что не увидишь больше и людей,

И вдруг он на меня обрушил злость.

Смеялся Леший: – Ну их, упырей,

Всех не спасешь, и стоит ли спасать,

Оставь его, я приготовил кол

Еще один, – замолк он, благодать,

И дальше пить на сайт знакомств пошел.

Там пыль в глаза пустить всего милей,

А после свой шедевр сюда строчить,

И все же очень жалко упырей,

Которым тяжелей на свете жить.

Ведь Домовой, и Леший начеку,

Никто не хочет больше их понять,

А на болото вновь уволокут,

Запрут в тюрьму болотную опять.

Кикимора смеется, бес молчит,

Никто не пожалеет упырей,

От боли одиночества кричит,

Пристать к кому-то хочет поскорей.

На те же грабли снова наступлю,

Начну с ним так бездумно говорить,

Я на мгновенье даже полюблю

И этот злой азарт, и эту прыть…

Пусть Лада улыбнется с высоты,

И снова расхохочется Ярило:

– Ну ты даешь, куда же, детка, ты

И в этот раз отчаянно вступила.

Купала снова будет защищать,

И лишь Услад махнет рукой устало.

– Что упыри, когда Кащей опять

Там расходился, в Пекле тошно стало…

Да, мир спасать видать настал черед,

Тут не до шуток, осень так уныла.

– Любой упырь к тебе лишь пристает, —

Морена рассмеется, и шутливо

Опять мы в хороводе у костра,

В лесу прохладно, и колдует осень.

Ко мне упырь пожаловал с утра,

Он пьян и сир, его мне жалко очень.

Но лучше не жалейте упырей,

Спокойней так и проще, я-то знаю,

И к Лешему пошлю его скорей,

Ни дна и ни покрышки пожелаю..

Анна перелистала страницы, чтобы убедиться, что это тот самый рассказ, и там нет никакой подсказки для того, чтобы в чем-то ее уличить, чем черт не шутит. Ведь его мог кто-то перепечатать под своим именем, изменив концовку, и выдать за свое произведение, так часто делали особо одарённые литературные мошенники. Но нет, все было именно так, как она написала, значит, следователь хотел, скорее всего, блеснуть познаниями и что-то у нее узнать, блефовал одним словом.