Вячеслав Кеворков - Сюртук

Хотите уточнить, что было в действительности, а что есть домыслы автора? Остались документы, кинохроника, воспоминания. Ваше право, сопоставляйте. Но разве в этом дело? Так ли важно, насколько детально выписаны те или иные события? Важна искренность человеческих чувств. И вера в торжество справедливости.

Вячеславу Кеворкову присуща драгоценная способность сохранять строгую, мудрую невозмутимость. Он превращает документальную хронику в миф об иллюзорности сиюминутной победы. И мы понимаем, что главное – время, которое рано или поздно всех рассудит.

Я покидал цветущий город Ростов, в котором уже бывал однажды, на сей раз в пресквернейшем настроении, когда ничего не клеится, все валится из рук и тебя одолевает лишь одно желание – брюзжать людям в спину по поводу существующего или отсутствующего безобразия, царящего вокруг. Правда, сейчас причин для недовольства было предостаточно, и в первую очередь раздражала отвратительная погода – дождь и снег, приправленные туманом.

Аэропорт свою деятельность приостановил. Наделенный опытом передвижения по России, я тут же обратился к другому виду транспорта, менее совершенному, но более надежному, – к оправдавшей себя в течение многих десятилетий железной дороге. Прибыв на вокзал, однако, я был вынужден усомниться в своей исключительности. Количество людей, догадавшихся переместиться из аэропорта на вокзал, оказалось значительно больше, нежели мест в вагонах поездов, отправлявшихся в Москву.

Отсутствие билета я воспринял как личное оскорбление, взвалив всю вину за мои неудачи на редакцию местной газеты. Именно она пригласила меня, соблазнив крупным, почти международным коррупционным скандалом, который при самом поверхностном рассмотрении вылился в мелкую местную склоку. Я много раз давал себе слово не писать о коррупции, поскольку в наше время печатное слово совершенно бессильно против нее. Правда, редакторы газет, особенно местных, упорно культивируют публикации материалов на эту сомнительную тему, руководствуясь, безусловно, благими намерениями, хотя втайне действуют из банальных побуждений как можно лучше продать свою газету. Известно, что тираж с разоблачением коррупционеров быстрее других раскупается самими же коррумпированными чиновниками и всеми остальными участниками этого неблагородного промысла. Едва усевшись утром за свой служебный стол, чиновник хватает газету, в которой секретарша крестиком уже отметила сакраментальный материал, залпом прочитывает его и, не найдя своей фамилии среди разоблаченных, облегчено вздыхает, а затем с утроенным усердием принимается за выжимание соков из всего, что только может сочиться, включая землю, по которой ходит.

Видимо, мое раздражение породило в редакции местной газеты чувство вины. Чтобы освободиться от него, она тем же путем, против которого активно выступает, раздобыла мне один билет в купе. Возможность провести ночь с тремя незнакомыми людьми в замкнутом пространстве не вселяла в меня оптимизма. Однако тупое сидение в аэропорту или в гостинице в ожидании погоды показалось мне занятием еще более бессмысленным.

Но с приобретением счастливого билета очертания моей предстоящей поездки проявились еще не полностью. Когда я вошел в купе, все участники предстоящего путешествия сидели на местах, и я с первого же взгляда понял, что запас неудобств, заготовленный для меня на этот период, исчерпался не полностью. Ко всем неприятностям добавлялась еще одна. В поездке кроме двух мужчин и одной дамы меня должен был сопровождать ребенок. Когда я вошел, широколицый веснушчатый курносый парень лет пяти-шести нахально поздоровался со мной первым:

– Здравствуйте.

Я ответил тем же, но менее уверенно. Слева на нижней полке двое мужчин одинакового роста сидели смирно, положив натруженные руки на колени. Лица простые, облупившиеся носы – признак длительного нахождения под жгучим солнцем. Каждому около семидесяти. Женщина – много моложе, тоже русское лицо, нос аккуратный с седловинкой, прическа старомодная – коса, скрученная в пучок, глаза спокойные, рука, обнимавшая мальчика, добрая.

Мой организм острее всего реагирует на запахи. В тот момент, когда я открыл дверь, из купе на меня пахнуло тяжелой смесью из мужской усталости и недорогих женских духов.