Валериу Реницэ - XXI хромосома. Роман-притча

Три с половиной года назад я был немного другим… Калипсо не обязательно было знать, почему я так вяло и неумело добиваюсь у соседа справки для Цыпы, почему я так слабо давлю на Рыцаря… У меня свой интерес к советнику Президента. Он обещал выбить мои деньги из партии власти. Я ждал эти деньги, как нищий милостыню, с трепетом мечтал о них, жаждал их больше, чем Калипсо справки для спасения своего сына. Сорок два месяца назад я продал «Газету» властвующей партии. Я владел контрольным пакетом многотиражки. Правда, власть больше интересовало здание газеты, расположенное в десяти минутах ходьбы от правительства. Первую половину вырученных денег я вложил целиком в местную Футбольную школу и стал её владельцем. Второй транш не получил по сей день. Жена рассчитывала на эти деньги, нужно было материально поддерживать нашу дочку-второкурсницу, которая училась на дипломата в университете Ниццы.

– Не будет денег – подамся в гастарбайтеры! Не вижу другого пути! – сказала в сердцах супруга. – Или у тебя есть другой выход?

И я опять запил. Я крепко берусь за стакан, когда время начинает безнадёжно отставать от моей мечты.

По призванию я плеймейкер, люблю вживую управлять игрой. В десять лет я был без ума от голландца Йохана Неескенса и мечтал стать великим футболистом. «Крошка сын спросил отца…» Вообще-то я спрашивал у матери, но она умела предупреждать мои неудобные вопросы о будущем:

– Мы рядом, мы всегда тебя поддержим.

Папе было не до тонкостей, он всегда был загружен делами, хотя, может быть, за своим молчанием скрывал уважение к чужому выбору. Я похоронил мечту детства раньше, чем своих родителей. На предпоследнем курсе журфака повесил бутсы на гвоздь, хотя всегда появлялся в расширенном списке национальной молодёжной сборной. Затем бросил университет и создал «Газету». Сейчас задним числом говорят, что в годы перестройки дураки поверили в новое мышление, а умные – в частную собственность. Я попытался соединить любимое дело с возможностями дикого капитализма. Но время не поспевало даже за моей второй, скромной буржуазной мечтой. Рассказать вам, как выпивали журналисты, запершись на несколько дней в фотолаборатории? Ну а потом пришёл тот день, о котором предупреждают мудрецы… После бурной, затянувшейся молодости я обнаружил в левой стороне груди тревожное шевеление чёрно-зелёного неусыпного червя… Тоска, длинные, тяжёлые размышления – состояние, близкое к перезагрузке. Как будто прозрев, я решил вложить все свои деньги в Футбольную школу, чтобы тайной тропинкой вернуться к своей первой настоящей мечте.

Коричневый фолиант в изношенном кожаном переплёте, что лежит на письменном столе рядом с монитором, – моя настольная книга. Когда империя рассыпается, на толкучку выносят редкие дорогие вещи, которые продаются за гроши. Труд древнего эзотерика «Небесная матрица» я купил на столичном развале меньше, чем за бутылку доброго коньяка «Поморье». Свод правил выхода из лабиринта, в который сам себя загнал. Секрет моих пробежек по Родне – общение с Небесной матрицей.

Моё прозвище – Учитель. В селе человека выделяет прозвище. У нас каждый второй – однофамилец. Фамилии связаны так или иначе с названием местности, Родна. Так называется и гора, и село, и речка, протекающая недалеко от моего дома. Так называется и мой футбольный клуб. Чужие путают нашу местность с горной Родной, но мы живём в предгорье. Настоящие горы начинаются сто километров западнее, где-то на линии государственной границы. Петляя по Поморью, Родна впадает в море у самой южной границы, где-то километрах в двухстах от нашего села. Могучая когда-то река проложила себе путь глубоким руслом посередине долины, но теперь она журчит ручейком, омывая кучи белых камней, которые блестят на солнце, как кусочки сала. Только ближе к столице, обогатившись двумя сильными притоками, Родна чем-то напоминает былую, гордую, судоходную реку. В мире, я уверен, много точно таких же красивых мест, как наше, только называются они по-разному. Исторические и географические подробности о нашем селе и о нашем Монастыре Родна можно найти в отдельной главе недавно изданного справочника «Винный путь».

Прозвище иногда точнее и выразительнее имени. Кличка Крещёный, полученная иноверцем в купели как духовное свойство, стало в нашей местности по истечении веков именем рода. Калипсо – тоже прозвище, её прадед участвовал в начале 19-го века в «Этерии» 4 4 Этерия – национально-освободительное движение в Греции. , освобождал Грецию. Грек, скорее всего, прозвище её прадеда, а не национальность. Хотя за глаза, по злобе, Калипсо кличут «гречанкой». Она горбоноса и черна, как настоящая киприотка. Однорукий вернулся инвалидом из Герата, где его десантный батальон участвовал в ликвидации банд Исмаил-хана. С Рыцарем – отдельная история. К нему все сельчане обращаются уважительно – «господин», и только по фамилии. Родненцы редко одаряют чужих прозвищами – пришлые мужчины, как шутят в селе, выходят у нас «замуж». Я обозвал его Рыцарем про себя… Рыцарь Мечей, есть такая карта Таро. «Учителем» я стал в пятом или шестом классе, довольно умело кося под педагога. Я надевал старые отцовские очки сварщика с пустыми оправами и валял ваньку у разбитой зелёной доски, орудуя указкой и мелом, пока настоящий учитель внезапно не появлялся в дверном проёме. Ти-си – от английского Top cat – имя моего золотистого котика, плод рыжей уличной кошки, которую приручила Калипсо.