Валерий Гришковец - Соборная площадь

Водка, горькая водка,
Смрад больничных палат.
И затравленным волком
Смотришь ты на закат.

Ничего не осталось,
Лишь болезнь и долги.
Что тебе помешало?!
Чем ты хуже других?..

ЛИРИЧЕСКОЕ ВОСПОМИНАНИЕ
О НАРЯДЕ В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
День рожденья. Двадцать лет. В наряде
Восседаю в штабе и курю.
Если б, скажем, в парке, на параде…
Но плевать! Судьбу благодарю
Лишь за то, что там, в степи, багрово
Расплескало утро свет зари,
И с помдежем, старшиной Холщевым,
Мы не по уставу говорим.
Я ему свои стихи читаю,
Он смеется: «Ну, скажи, солдат,
Будто вирши Боги сочиняют,
Словно это – наивысший дар…»
Говорит он: «Шел бы в офицеры,
Ты же парень вроде не дурак.
Голова – ну просто для карьеры,
Там, глядишь, уже и генерал!»
Нет, Холщев, я слишком сердобольный,
Быть военным не сулили мне Бог.
Но с гербом узорные погоны
Я тебе вручил бы, если б мог.
Ты герой! Да вот не вышел рангом,
Хоть из окруженья выходил.
Перед самым юным лейтенантом
Ты, поди, уже не командир.
Ну, а я привык не по уставу
Жить, от рангов и чинов устав:
Человеком быть – святое право,
Совесть – мой единственный устав!

В НОЧНОМ ЛЕСУ
Как от болезни, вдруг проснулся!
И бор дремавший покачнулся —
Поплыли сосны в небесах…
И постарел я на глазах.
– А как ты жил? – спросил себя я.
И ужаснулся, вспоминая.
А в небе сосны плыли, плыли…
Ах, как я жил…
А вы – как жили?..

***
Буду грустен, а может быть, весел
(Я давно не был весел. Давно).
Как в старинной задумчивой песне,
Побреду по дороге ночной.

И, до нитки последней промокнув,
Сам того не желая, прибьюсь
Под печально знакомые окна
И давнишней тоской подавлюсь.

Закурю у случайных прохожих,
Посмеюсь над собой и судьбой:
Вроде я и не глуп? Так чего же
Жизнь все шутит и шутит со мной?..

***
Я все прощу: обиду друга,
Любимой ложь и лесть врага.
Да минет ночь! Да стихнет вьюга!
Да пропадет печаль-тоска!..
Мой старый друг – моя отрада,
С тобой теряю я себя…
Любимой брошен. Как отрава —
Два слова в сердце: «Не судьба…»
…Светло в последней электричке.
Свистит пространство за окном.
Всё вроде правильно, логично,
Но – где же друг?
Темным-темно…
И – где любимая?..
На выход!
Пункт назначения. Пора!
И нету выбора и выгод.
Вокзал, скамейка. До утра.
А там: взахлеб – простор, свобода!
И ты опять, как в детстве, чист:
Друзья, любимая, работа.
И снова жизнь – как белый лист.

***
Он упал в траву, раскинув руки.
В стороне гудел вечерний шлях.
Комом к горлу подкатив, разлука
Растеклась по телу тяжкой мукой,
И печаль туманилась в глазах.

И сквозь сон он видел, как в проеме
В майский сад открытого окна
Хлопотала мам в отчем доме,
И текла, как молоко в подойник,
Ей в ладони ранняя луна…

– Поднимайся! – шелестели ветры.
– Торопись! – сигналили вдали.
И спускалась полночь незаметно,
Все вокруг залив туманным светом.
И сбивали звезды журавли.

Осмотрелся. Закурил. Шатаясь,
Шел, освободясь от сонных пут.
И, друг друга громко окликая,
В небе низком шла за стаей стая,
И с земным смешался Млечный Путь.

И, припав к случайному болотцу,
Долго пил и набирался сил.
Понял он: вот-вот заря прольется.
И пошел – навстречу утру, солнцу
Пусть бедовый, все же чей-то сын…

***
К нам кто-то этой ночью заходил,
Но в темноте неразличимы лица!
Стучатся в окна поздние дожди,
Им, как и мне, какую ночь не спится.

Я встал с постели, нервно закурил.
Мелькают мысли в голове, как спицы:
– Ну кто к нам этой ночью заходил?..
Я слышу голоса. Не различаю лица.

***
Гроза среди ночи разбудит.
К ребенку прижмешься, любя.
Ты в горе меня не забудешь.
Я в горе не вспомню тебя.

Судьба, точно буря, закрутит,
Удачей слепя и дразня!
Я в счастье тебя не забуду.
Ты в счастье не вспомнишь меня.

***
Пригород. Дачный поселок.
Смех осторожный жены.
Белый рождественский холод.
Как мы еще влюблены…

Верим ли в счастье? Не верим?
Ссоримся. Больно молчим.
Дуют балтийские ветры.
Что же мы в поле стоим?..

Низко дрожащие звезды.
Крик эликтричек вдали.
Позднее время. Не поздно:
Руки и сердце – любви!

…Тянется, тянется холод
Столько томительных лет…
Пригород. Дачный поселок.
Звездный негреющий свет.