Елена Фёдорова - Метроном вечности. Роман

– Не реви, – он погладил её по голове. – Всё наладится. Всё непременно сладится у нас с тобой, дорогая моя Лёля, Лёлечка, Лёлюшка. Ты приедешь ко мне на край света и станешь моей женой Лёлей Белой. Заживём мы с тобой, моя дорогая, как ни в сказке сказать, ни пером описать.

– Заживём… если меня родители отпустят, – она подняла голову, посмотрела на Лёньку с грустью. – Ах, мой родной Лёнечка Белый, разлюбезный мой человек, свидимся ли мы с тобой?

– Свидимся, Лёлечка, как не свидеться, – он поцеловал её в губы так крепко, что дух перехватило. – Завтра приходи ко мне… Я буду ждать… Завтра… А сейчас уходи…

– Хорошо…

– До завтра…

– До… – она встала на цыпочки, поцеловала его в лоб. Он подхватил её на руки, закружил.

– Вот мы с тобой уже и стихами объясняться начали. Так, глядишь, целую поэму напишем, пока в разлуке будем.

– Напишем непременно и станем не физиками, а лириками, – обрадовалась она. – Издадим книгу и на обложке напишем: Леонид и Лёля Белые «Хроматограф Вечности».

– Ах, какая же ты у меня умница-разумница, дорогая Лёлечка, – похвалил её Леонид. – Ладно, иди, а то мы с тобой так до утра простоим…

– До завтра, родной…

Завтра было солнечным и счастливым. Они не думали ни о чём. Забыли про всё на свете, кроме своей любви. Вверх-вниз взлетали качели. Солнечный лучик запутался в их сплетённых волосах, добавив золота в чёрно-русую прядь.

– Давай назовём нашу дочку Златой, – предложил Леонид.

– А если будет мальчик? – Лёля улыбнулась.

– Мальчик станет Златом Белым.

– Договорились, – она рассмеялась. – Как же мне хорошо с тобой, Лёня. Длился бы и длился этот день. Так бы и пролежала на твоём плече весь век.

На следующий день он уехал в Сибирь, а она осталась в Москве. Осталась одна в огромном городе. Это одиночество было вымышленным, потому что рядом были родные люди: мама, сестра, отец, няня, подруги, однокурсники. Не было только Леонида, долговязого, угловатого паренька с огромными глазами, в которых Лёля утонула в первую их встречу. Утонула, погибла, а значит, её теперь тоже нет. Пустота. Боль где-то в межрёберном пространстве. Лёля не хочет от неё избавляться. С неистовым остервенением загоняет себя в угол воспоминаниями, ждёт писем из Сибири. Знает, что почтальон приходит по утрам, и если после его ухо- да ящик пуст, письмо там уже не появится до следующего дня. Но это не мешает ей открывать почтовый ящик по сто раз на дню и сокрушаться:

– Ну, почему, почему Лёня не пишет? Почему?

Разные, зачастую нелепые мысли взрывают Лёлькин мозг. Вы- ход один: сдать сессию досрочно и помчаться на край света к любимому, без которого она умирает, как Джульетта. Теперь ей ясны итальянские чувства. Она понимает, что умереть от любви можно. Ради любви, ради любимого она готова на всё…

Лёлька взяла билет на поезд, но решила до последнего момента маме ничего не говорить, чтобы та не смогла помешать ей, чтобы не стала удерживать свою безмозглую дочь.

Позвонила домой с вокзала, выпалила что-то не совсем внятное, повесила трубку.

– Ура! Свобода!

Влетела в вагон поезда отправляющегося в будущее. Радость неимоверная. Колеса стучат на стыках рельсов. Сердце поёт им в такт:

– Еду, еду, еду!!!

Сутки, вторые… и вот он долгожданный миг – станция Чугуевка. Пункт её назначения. По перрону бежит Лёнька с цветами. Это алая герань. Он вырастил её на подоконнике в горшке для любимой Лёлюшки. Чудо!

– Почему ты мне не писал? Почему? – ударяет она его кулачком в грудь.

– Писал, писал каждый день по два письма и отсылал по два…

– По два? – она не верит.

– Идём на почту. Там тебе скажут всю правду, – он тянет Лёлю за собой.

Неказистый домик – почта. Начальник почты, немолодая улыбчивая сибирячка, увидев их восклицает:

– Ай, Лёнечка, радость какая! Дождался таки свою зазнобу! – смотрит на Лёльку с интересом. – Он тут у нас все конверты скупил. План нам сделал на пятилетку вперед. По два письма в день тебе отправлял.

– Ты за таким парнем, как за каменной стеной будешь, – вступает в разговор другая женщина. Её взгляд не такой добрый. Он скорее бесцеремонный. Лёлька вздрагивает, потому что следующие слова хлещут её наотмашь: