Наталья Флоч - Когда наступит утро

Я расплакалась.

– Роуз, ты моя мама, ты всегда ею была. А я просто взбалмошная девчонка. Я – эгоистка. Ты не раз спасала меня, а что сделала для тебя я? Ничего! Мне это даже в голову никогда не приходило!

– Да ты и вправду глупая, Софи! Ты дала мне гораздо больше, чем я тебе. Ты зажигала огонек в моей душе, учила радоваться и смеяться, учила быть свободной и независимой. Ты мой источник света! Это признание Роуз стало для меня неожиданностью. Мы никогда раньше так серьезно не разговаривали. Мы обнялись и крепко уснули.

Но жизнь продолжалась. Через несколько дней сестра вернулась в колледж, а я отправилась навстречу мечте. У каждой из нас была своя дорога.

Я ехала в автобусе в город грез и надежд, и волнение переполняло. Еще бы, это было в первый раз, когда мне предстояло одной оказаться в незнакомом городе. Конечно в голове был план действий, но пока этот весомый аргумент мало утешал. Солнце слепило изо всех сил. Я чувствовала себя разбитой.

Первым, кого я встретила на вокзале Лос-Анджелеса, был Майкл: высокий, худой, белобрысый оболтус. Он стоял на станции, жевал жвачку и пританцовывал, как это делают все тинэйджеры. Мне он тогда показался очень крутым. Он сразу подошел ко мне, осмотрел с ног до головы и предложил немного потусить, а заодно показать город. Я сделала такую же наглую физиономию, как у него, и согласилась. А что мне оставалась делать? Солнце уже не светило, на улице начинал накрапывать дождь, и я понятие не имела, куда мне следует идти дальше. Майклу было 18 лет жил один, в небольшой квартире на окраине города. Отца он не знал, а мать вот уже пару лет проживала у своего нового друга, и только иногда наведывалась к сыну, чтобы проверить все ли в порядке и дать немного денег. Вещи были разбросаны по всему дому, на полу валялись пустые банки из-под пива и кока-колы. Холодильник был пуст.

– Терпеть не могу убираться, – сказал Майкл. Мне и так хорошо. Я поморщилась и приступила к уборке. Пока я наводила порядок, Майкл сбегал за пиццей и принес несколько бутылок пива. В этот же вечер он стал моим первым учителем, который открыл ворота во взрослую жизнь. Не могу сказать, что мне понравилось. В кино выглядело всё иначе. Но это не было разочарованием. Я понимала, что до большой любви надо дорасти. Сначала меня все устраивало. Мы делали, что хотели: слонялись по городу, занимались сексом, курили какую-то дрянь и слушали музыку, от которой у меня ужасно болела голова. Так продолжалось несколько недель. Этот период я помню смутно, да и не хочется его вспоминать. Вскоре пришло озарение: принц нищ, работать не хочет, а в его голове пустота… Я же продолжала мечтать! Это не давало покоя, и спустя три месяца совместного проживания, я удрала от Майкла. Да-да, именно удрала, когда он в очередной раз отправился за пивом. Но все же я была ему благодарна. Теперь мне не было страшно ходить по городу, и я знала несколько адресов, где проходили актерские кастинги.

В маленькой душной комнате без окон, было человек тридцать. Все толпились, зубрили текст по бумажке, иногда переговаривались или просто репетировали. Стоял ужасный гвалт. Такая обстановка была мне не знакома. От нехватки кислорода закружилась голова, и я чуть не потеряла равновесие. Ко мне подошли три девчонки, примерно того же возраста. Я очень обрадовалась.

– Ты новенькая? Что-то мы не видели тебя раньше? Мы тоже здесь недавно, так что если ты не зануда и не лесбиянка, давай держаться вместе, к тому же, в нашей комнате есть пустая кровать, и нам приходится за нее платить. Если тебе нравится наше предложение, знакомимся. Меня зовут Кэти, я из Чикаго, а это Нэнси и Санди, они из Мичигана. У Кэти были большие карие глаза и пухлые губы. Она и сама была пухляшкой. Но в ней было какое-то очарование, искренность что ли. Тогда она первой протянула мне руку, но я не успела ее пожать. Я упала в обморок. Меня доставили в госпиталь, где я и узнала, что беременна. Это известие ошеломило… После аборта доктор предупредила меня, что детей может больше не быть. Тогда я не придала значения этим словам, я даже не понимала их до конца, но мне было очень плохо. Я чувствовала, что всего лишь за три месяца свободной жизни, опрокинула в свою душу большую чернильницу, и теперь эта темная жижа булькала и переливалась внутри меня. Было тошно. Не знаю, что стало бы со мной, если бы не девчонки. Они приехали, забрали меня из госпиталя и окружили заботой, параллельно уча уму-разуму. Они были чуть старше, и у них уже был кое-какой опыт. Через некоторое время стало легче, и я продолжила ходить по кастингам. Я шла к своей цели.