PaoloGilberto - Всё сразу. Повести и рассказы

Дрова быстро разгорелись, он высыпал сверху на них треть ведра угля, присел у печки. Костик забрался к нему на колени, замурчал, засунул нос под полу Лёхиного пальто.

– Что, Костик, что ты клубком-то, брат? Опять мороз будет? Сколько ж можно.. Ну кончится ведь когда-нибудь зима, а, Костик, ты как думаешь?

Кот вместо ответа выпустил когти, больно уколол Лёху сквозь двое штанов. Тот вздрогнул, но кота не согнал. Потом сел поудобнее, приоткрыл поддувало, прислонился к печке и задремал.

Проснулся он, когда уже стемнело; блики из неплотно закрытой печной дверцы причудливо гуляли на грязном полу, Костик куда-то ушёл по своим кошачьим делам через открытую форточку. Снег закончился, и за окном стояла светлая и звонкая тишина. Лёха встал, потянулся. К его удивлению, голова почти не болела. «Да я и выпил-то всего грамм двести, – задумчиво потёр он колючий подбородок, – Пойти, что ли, к Светке опять? Или ну их. До завтра уже».

Лёха вышел во двор, поскрипел по свежему снегу, добрёл до штакетника. Поднял голову на купола церкви, машинально перекрестился. А когда опустил глаза, ощутил какой-то животный ужас: у храма стоял «Мерседес». Чуть поодаль хрупкий силуэт трясся, держась за решётку ворот, как будто сквозь прутья проходил электрический ток. Лёха внезапно в деталях вспомнил вчерашнее происшествие, вой и лязг, а потом неожиданно для себя глубоко вдохнул, открыл калитку и пошёл к машине.

– Эй! – крикнул Лёха мальчишке, – Эй, слышь, ты чё тут, а?!

Дорогу ему преградил внезапно выскочивший из машины бледный, прилично одетый пухленький мужчина.

– Постойте, пожалуйста! – умоляющим шёпотом обратился он к Лёхе, – Не мешайте, прошу Вас, мы скоро уедем!

– Это чё за херня тут, а? Чё вы тут, сатанисты, а? Да это моя церковь, я живу тут напротив всю жизнь, слышишь, кто вы тут такие, а? – Лёха размахивал руками и искренне возмущался.

К пухленькому мужчине присоединилась такая же рыхлая женщина, которая почти бесшумно открыла пассажирскую дверь, и неслышно ступая, подошла к Лёхе.

– Это сын наш, Андрей. Пожалуйста, не трогайте его, он больной, Вы же видите, – прошептала она. Мальчик, не обращая на них никакого внимания, всё яростнее грыз прут ограды, шумно сглатывая слюну и повизгивая.

– И он больной, и вы оба тоже, – Лёха вдруг успокоился, покрутил пальцем у виска и крикнул: – Я и так его диагноз вижу! Вон, через две улицы тут психдиспансер есть, вот туда его надо утром привозить, а не по ночам к церкви! – он развернулся, махнул рукой и пошёл к дому.

Внезапно за его спиной раздался сдавленный крик, заскрипел снег и чья-то сильная рука, рванув Лёху сначала за хлястик пальто, а потом за карман, развернула его снова лицом к храму. Лёха изумлённо смотрел на мальчика и прикидывал, откуда у него такая силища и как он за полсекунды успел пролететь расстояние в десять метров. А мальчик вдруг улыбнулся. Но улыбался только рот. Рот с растрескавшимися губами и выщербленными зубами с пятнами крови. В глаза было невыносимо смотреть – таких огромных зрачков Лёха не видел у людей никогда. Белков практически нет, просто два чудовищных чёрных колодца. А потом мальчик заговорил тонким-тонким голосом.

– Папа.. Папа.. У меня голова очень сильно болит.. Вот здесь, – и, продолжая улыбаться, мальчик начал ритмично бить себя в висок.

– Ты.. Это ты? – Лёха не верил своим ушам. Мальчик говорил голосом его дочери, – Уля, ты? Ульяна?

– Пааапаа. Не пейте с мамой, пожалуйста, давайте поедем в больницу, голова очень сильно болит, – мальчик улыбался, не переставая звонко и сильно наносить себе удар за ударом. Глаза его вдруг блеснули и он прорычал:

– Молодец, Леонид, так и нужно. Сдохла Ульянка – да и ладно. Как там бабки тебе говорили: «Ангелом стала»? А-а-а, – ужасным, низким звериным рыком захохотал мальчишка, – Ангелом! Я уссусь! А ты поверил! Правильно, надо ведь как-то себя оправдать! Дочь сдохла потому, что отец неопохмелённый был! Ха-ха-ха!

У Лёхи помутилось в голове. Культёй он сильно толкнул мальчишку, а когда тот упал в снег, навалился всем телом на него и начал душить здоровой рукой. Но тонкая шея оказалась не податливее стальной трубы, Лёха давил всё сильнее и сильнее, а мальчишка, не прекращая, утробно хохотал. Потом он вдруг взвыл на высокой ноте, вцепился в Лёхины плечи, прижался к его груди лбом и что-то быстро-быстро забормотал. Лёху начало колотить с такой силой, что он стал задыхаться. А ещё не смог он заметить, как отец мальчика как-то даже картинно, по-футбольному, в три шага разогнался и, как пробивают штрафной, так же сильно ударил Лёху ногой. Миллионы солнц одновременно вспыхнули в Лёхиной голове, чтобы через мгновение исчезнуть в полной темноте.