Андрей Томилов - Охота как образ жизни. Сборник рассказов

Одна из следующих экспедиций состоялась в Ханты-Мансийский национальный округ. В то время там, в самом разгаре шло освоение газовых и нефтяных месторождений. И мы ездили туда с целью хоть как-то отразить для общества проблему охраны природы в округе, и собрать необходимый материал для дипломных работ.

Очень понравились хантыйские лыжи. Они особой конструкции. Дело в том, что место, где стоит нога, особым образом возвышено, приподнято над остальной площадью лыжи. Это позволяет снегу, попавшему на верхнюю поверхность лыжи, просто скатываться при ходьбе, не попадая под подошву охотника и не образуя натоптышей. Нужная и удобная деталь. И ещё, – кольцо для обуви делается жёсткое, что придаёт заметное удобство при ходьбе, особенно при резких поворотах. Очень удобные лыжи, проверенные веками.

На ногах специальная обувь для ходьбы на лыжах, – «нярки». Всё продумано, просто и очень удобно. И нет в этом ничего необычного, всё это просто образ жизни.

Да и не может быть иначе: если ты собрался в страну с названием «ОХОТА», постарайся изучить эту страну, понять её, принять. Только тогда ты, человек, сможешь стать следопытом, сможешь понять саму цель и суть охоты. Ты сможешь стать не убийцей, а добытчиком, станешь Охотником, и будешь гордиться этим званием всю жизнь. Будешь с трепетом передавать свои знания и умения детям и внукам.

Ветка ощенилась вовремя.

Года три назад, не знала ещё тогда, забрюхатела к осени. На охоту пора, а она вот. Расходился тогда хозяин не на шутку: поддал кирзачём. С тех пор два соска не работают, – отсохли напрочь.

Как вылечилась с того года, – щенится летом. Осенью с полным удовольствием в лес, на соболёвку.

Егор сидел на крылечке, под козырьком, – от солнышка. Курил.

– Слышь, Егор? – Это Валька, жена его законная. Уже два года, как законная, да до того четыре жили. Просто жили, без регистрации. А тут что-то нашло на неё, или подучил кто, пристала, как с ножом к горлу: пойдём, запишемся. Согласился.

– Слышь, Егор, Ветка-то, уже три дня кормит. Чё думаешь-то?

Валька подоткнула подол под трусы, высоко отклячила задницу и возила половой тряпкой по половицам.

– Не моё, конечно, дело, но ораву держать не буду.

– Точно, глянуть надо.

Он неспешно затушил окурок в консервной банке, приспособленной под пепельницу, поднялся, ещё раз глянул на Валькины голяги и направился к собачьей будке.

Ветка, заметив приближение хозяина, вся преобразилась: прижала уши, отвалилась на спину и распахнула своё богатство, широко откинув заднюю ногу. Протянутую руку она лизала подобострастно, не смея шевельнуть всем остальным телом.

Кутята, – мордастые, тугобрюхие, как на подбор, уродившиеся цветом в мать, беззаботно посапывали возле тёплого, розового живота матери. Пахло псиной и парным молоком. На одном соске повисла капля желтовато-белёсой тягучей жидкости. Егор поймал её на палец, понюхал и растёр другим пальцем.

– Добро тебя кормим. Вишь, какое молоко густое, гольные сливки.

Собака, сконфузившись, совсем приникла к тощей подстилке, медленно отвела глаза.

Егор пальцем погладил одного из щенков, другого легонько приподнял за заднюю ножку:

– Кобель. Вон, брылья-то распустил. Нажрался.

Щенков было шесть. Не много. Такая сука может выкормить всех, несмотря на то, что два соска не работают, – сухие.

Руки у Егора, что грабли. В одну ладонь уместилось три щенка, и в другую.

Он снова сел на крылечко, только что протёртое влажной тряпкой, у ног выпустил выводок. Ветка встала, натянула цепочку, следила за действиями хозяина. На другом конце двора, погромыхав цепью, вылез наружу Палкан. Тоже уставился на кутят.

– Вальша, слышь? Дай-ка табуретку.

– Чё это?

– Мужики говорят, если кутят на табурет посадить, то самый умный не упадёт. Вот его и надо оставлять.

Егор разместил щенков на сидении и стал наблюдать. Жена подбоченилась и тоже чего-то ждала. Маленькие слепыши тыкались друг в друга влажными носиками, чуть попискивали, кружились на ограниченном пространстве, но никто не падал. Вот они успокоились, будто даже обнялись, переплелись, и затихли.

– Ну, ты придумал. Вон, в бочку их, – который выплывет, того и оставлять.

Под стоком стояла бочка с дождевой водой, до краёв наполненная ночным гостем.

Это лето вообще удалось, – чуть не месяц стоит жара, а ночи частенько одаривают сельчан дождиками. В огородах всё так и прёт.

– Вот, жестокая ты, Валентина. Я даже удивляюсь на тебя.