Оксана Д. - Путь с ветвью оливы

Я отвернулась от Розы, от экрана, легла и мгновенно вырубилась. Мой организм был устроен так (и это к счастью, как я уже много раз убеждалась на собственном примере), что в минуты глубочайшего стресса я засыпала сном бурого медведя в позднем ноябре каждого года.

Когда Морфей отошел на день попить чайку и поболтать с Афиной, мне в темноту закрытых глаз ударило утреннее солнце. Роза заснула рядом, и огромное спасибо ей за то, что она меня не будила.

– Роза, я твоего Диму никогда не любила, но и не осуждала. Зачем осуждать человека, который и так знает, насколько он мудак? Лишняя трата времени. Сейчас, если бы столкнулась с ним нос к носу, убила бы его голыми руками, – я говорила тихо и растягивая слова, потому что голова напрочь отказывалась думать после крепкого и вызванного глубочайшей рефлексией сна. Она ничего не отвечала, но я знала, что она не спит и слышит меня. Слушает мой гнев, который конвертировался в тихую речь. – Я не хочу видеть ее. Можно остаться у тебя? В моем апельсине есть одежды на пару дней и один бутерброд, оставшийся со вчерашнего обеда на работе.

Я не слышала ее ответа, но почувствовала, что она кивнула еле-еле.

– Роза, ты замечательная. Если бы ты не была влюблена в этого мудака и любила девушек, то я точно бы от тебя не отстала.

Она улыбнулась. Я тоже это почувствовала спиной.

– Кать, можно мне тебя поцеловать?

Я не понимала, происходит ли все в реальности или нет, но дала свое немое согласие. Мне ничего не хотелось, но такое развитие событий для нас обеих представляет больший эстетический интерес, чем просто напиться дорогущего вина и поносить этих двух своих четвертинок.

Я проснулась лежа на спине, а она заснула в моих ногах. Ее дыхание стало ближе ко мне. Вот, ее серые глаза смотрят на мои губы. Руки расставлены, а ее стройные ноги на моих.

Она поцеловала меня. Это не был поцелуй страсти, нет, это был поцелуй больной и вымученный, но нужный нам обеим, чтобы не скатиться до простых бабьих страданий. Невинная шалость двух подружек, одна из которых лесбиянка. Стоит ли говорить, что ничего дальше не было.

Спустя час я лениво жевала кекс с изюмом (сушеные ягоды пришлось минут 20 выковыривать, потому что я их терпеть не могу), а Роза громко пила чай и рассказывала какую-то веселую чушь.

Нам было обеим очень тяжело и нужно было как-то мириться с тем положением вещей, которое установилось.

Мой телефон молчал. Телефон моей подруги тоже.

– А куда ты его выпроводила? – я только сейчас вспомнила, что не узнала, что же произошло после того, как Роза увидела видео.

– Ну, я порезала все его рубашки (мои глаза стали в два раза шире) и выкинула его сумку вместе с ними на коридор под дверью.

Я знала, что Диме эти рубашки покупала сама Роза и для меня показалось странным, что ей стало не жалко тех денег, что она на них потратила. Он этого не стоил.

– А что ты будешь делать с ней? – робко спросила подруга, указательным пальцем левой руки водя по прозрачному блюдцу.

– Пока что не знаю. Хочу отсидеться у тебя, пока у меня выходные. Потом пойду на работу. Дальше как пойдет. – мне стало тошно, захотелось покурить, хотя я держала сигарету пару раз в жизни, да и то, когда моя уже бывшая курила и просила подержать ее воняющую палочку с никотином, пока она поправляла свои шикарные волосы или вытирала сбившуюся в уголке глаза тушь. – У тебя покурить не найдется?

– Найдется, только я думала, что ты не куришь, – хмыкнула подруга и подорвалась с места в сторону полки цвета подтаявшего пломбира. – Тебе не свойственно чрезмерно убиваться из-за кого бы то не было. По крайней мере, я, глядя на тебя, всегда так считала.

– Что ты думала? – я была в своих мыслях, которые резали меня и рвали. Докатилась до рефлексий и самокопаний, ужас. С этими женщинами доведешь себя до ручки.

– Понятно, вот сигарета, – она покивала головой и подала тонкую сигарету. Я совсем в них не разбиралась, но, судя по всему, это была хорошего качества сигарета (вообще не понимаю, откуда я это знала, но вот решила и все). – Курить можно прям тут. Я иногда так делаю, когда выпиваю что-нибудь. А иногда просто так, когда все надоест и захочется куда-то спихнуть груз эмоциональный, – Роза достала зажигалку розового цвета и ею подожгла сигарету.

Я приложила ее к своему рту и сделала тягу. Глубокую. С непривычки я закашляла на всю кухню, что соседи сверху вполне могли бы подумать, что в гостях у девушки снизу туберкулезница или пропитая алкоголичка. Следующая тяга пошла лучше и докурив, я вопросительно посмотрела на Розу. Она понимающе кивнула и просто кинула мне пачку – ей было лень отходить от окна, которое было напротив меня, но достаточно далеко, чтобы было лень. Я курила, она молчала, стоя у кухонного гарнитура.