Ирина Ковалева - Стихотворения 1977-2007

Доколе ты жив, и мне двинуться с места не велено,
За волосы душу ловлю, – уплывает, как дым, —
Надумано, дымом надуто, ветвями навеяно,
Но плач твой немыслимый горлом исходит моим.

В начале (прости – я не чаяла, что и начало
Чревато тобой; что твоя сокровенная часть —
В лесу анаграмм; чтоб и эхо тобой отвечало —
Для неучей – ключ: Соломонова перстня печать,

Для чующих – притча; обученным чтить примечанья —
Кипенье купели, качанье смущаемых вод).
Три имени – счастье, печаль и отчаянье,
И каждое, рифмой тебя окликая, течет.

И страждет различье, но в каждом – созвучие бедное —
Обрывок причины, осколок, клочок бытия.
Какая удача – мне нечего вынуть из невода,
Но в частых ячейках скучает твоя чешуя.

Сладко ли, милая, сон долгожданный лелеять?
Плач ли искусный, как жалоба птичья, протяжен?
Смол ароматных пролитые слезы светлее.
Плат погребальный, что парус, – и солон, и влажен.

Саван? Свивальник! Над нежной твоей колыбелью —
Плакальщиц ласковых, ласточек легкая стая.
Так нереиды над сестриным сыном скорбели.
Так наклонялась Фетида, младенца купая.

Слабость восславим! – блаженны не львы, но олени,
Жены блаженны – и жертвы; не праздно хвалима
Доблесть стрелы; нам же – страстная доблесть мишени,
Бег, обагренный меж ребер судьбой уносимой —

Тише…сраженному – сон и усердная нега,
Плеском волны осязанья касаемся сладко.
…Алая лань возлежит после долгого бега.
Кровь, как смола, застывает под левой лопаткой.

В заплатах и вечер, и дождик висячий.
Заплачу внезапно безумным, безудержным плачем, —

За плети дождя, облепившие Летний,
За плешь переулка – сплетение петель и сплетен, —

И гнев дерзновенными правит устами, —
Как жалоба в горле, клокочет вода под мостами, —

Не слушай меня: я всего лишь учусь славословью,
Папирусный список кладу к изголовью:

«Тебе подобает хваленье и всякая слава,
И сладостный дым криптограммы кудрявой,

И светлая строгость, и мысли слепой домоганье,
И тьма, и любви молчаливое знанье».

Только утром гроза перестала,
Цепью пес загремел на дворе…
Я письмо Пенелопе писала,
Словно старшей замужней сестре.

Он уехал и думал: вернется.
Я его проводила одна.
Долгим эхом шагов отдается
До сих пор крепостная стена.

И ведь знаешь, я вовсе не плачу,
Даже думаю редко о нем;
Так, – открою, прочту наудачу:
«Се вам пуст оставляется дом…»

Разлилась ледяная волна,
И душа долетела до самого дна,

И во тьме заклубилась на дне,
И забылась в глубоком болезненном сне,

И вовеки ей снится одно:
Холодея, она упадает на дно…

Так – только совы в руинах рыданий:
Кто-то услышит, иные возьмутся за камень.
Я же – невольница сих выкликаний:
Cave! 3 3 «Берегись!» ( лат .) Канем!

Cave, входящий! Не пиром кончается сказка —
казнью!
Cave! Палач неискусен, и тягостна мука, —
Cave! Закат, как вода, омывавшая руки,
Красен, —
не спросят, раскаялся ль,
Молча ли, в голос ли, в крик ли, – какая
Разница —
Деве и ведьме, шуту и монаху —
плаха.
В смертном поту прикипает к лопаткам рубаха.

Я же – последний глоток, подаяние праха.
Долго – доколе омочены нёбо и губы, —
Долго – орга́н водяной – пищеводные трубы —
Слушай, как срок истекает по капле:
Cave! Cave!

Если ж в потемках горячей и хлещущей соли
Слабо и гулко, но слышимо слово
– Absolvo! 4 4 «Отпускаю» ( лат .)
—

Тотчас восстань, разрешая не путы, но скрепы.
Ощупью тесной – попытка побега из склепа:
Прежде – поют позвонков винтовые ступени,
После – по петелькам жил, по спине плющевидных растений,
После – НЕ вниз! и не ввысь – не имеет значенья
Слово, повитое проклятым страхом паденья —

(в воду, как в воду, откуда, власы заплетая
нежным движеньем, богиня встает з о л о т а я)