Валерий Байдин - Сва

– Ящик смотрят…

Шатаясь от слабости, он прошёл по комнате, открыл окно и навалился на подоконник. Холодящий, влажный, уже не зимний воздух показался непохожим на городской. Так много было в нём нужных для жизни запахов – оттаявшей земли, прелой листвы, мокрой коры, отсыревших кирпичных стен. Вспыхивали и гасли прямоугольники окон в соседних домах. Жёлтые, розовые, оранжевые, белые… Плоское небо висело чуть подсвеченным рыхлым пологом. На далёком проспекте по-звериному рычали автомобили, а в нижнем углу окна лениво мигал жёлтый глазок светофора. Он давно закоченел, но не хотел уходить. До головокружения вдыхал ночную оттепель – первую, пронзительную, так похожую на чужую весну, пришедшую из другого города, к другим людям. Птица бесшумной тенью мелькнула между домами. Было странно, что птицы летают по ночам.

Опять вспомнилось, как на улице его с силой понесло во тьму, будто оступился у края бездны. Но она вытянула его.

– Вернула меня сюда. В эту самую комнату, к этому подоконнику, к тому же вопросу: «Зачем всё это?»

Он закрыл окно и сел на кровать, прислонился к стене.

– Выжил, а она будто умерла… Но зачем мне жизнь, из которой надо опять искать какой-то выход? Появилась и пропала. Нет ни имени, ни телефона. Даже лица её не помню. Только руки. Нежные… Тоска, не вынесу один! Если бы Лави вернулась. Если бы мы опять с ней встретились. Или с той незнакомкой. Нет, мне всё приглючилось. Именно… Остаётся по полной крезануться, стать человеческой тенью, сдаться халатам, истлеть среди больничных простыней.

Шумно повернувшись на кровати, он уставился в потолок, подсвеченный ночной улицей:

– Почему тогда в ушах этот голос, эти слова? Откуда они? Лави не могла так сказать, она на мраке шизанулась. Лилиан тем более…

Он бессмысленно вглядывался в тёмную комнатную высь и всё сильнее чувствовал слабую, робкую боль. Что-то трепетало близко от сердца, отчего нельзя было вздохнуть:

– Пусть я съеду на этом призраке. Непоправимо… Пусть, так лучше! Лучше, чем опять кинуться. А вдруг она есть? Где-то живёт? Ну, вдруг!? О, Господи…

Это был сон во сне, явь во сне, сон наяву. Около полуночи в дверь позвонила Лилиан, крикнула снаружи:

– Открой!

Он выпрыгнул из кровати, отскочил к шкафу и оцепенел от страха – опять марево последних дней надвинулось со всех сторон.

– Сгинь, – прошептал и услышал в прихожей телефонный звонок.

Было ясно – по телефону звонила тоже она. Дрожа всем телом, он вышел в темноту спящей квартиры, проверил входной замок, поднял трубку, чтобы удостовериться, и тут же бросил… Телефон трезвонил больше минуты. С колотящимся сердцем, не открывая глаз, сидел он рядом, кусал костяшки пальцев и слушал сводившие с ума звонки. Лилиан знала, что долго он не выдержит. Одна за другой вспыхивали мысли:

– Сейчас проснутся соседи. – Всё равно не буду отвечать. – Она хочет мне что-то важное сказать. – Нет, она охотится за мной. – С ней самой что-то случилось. – Не хочу знать. – Если позвонила, позвонит ещё. Лучше сразу ответить и навсегда порвать с нею, со всем, что было. Да, именно!

Выдохнул, преодолевая дрожь, поднял трубку и резко спросил:

– Зачем звонишь?

– Здравствуй… – пауза длилась нестерпимо долго. – Знаю, ты не хочешь со мною говорить, не хочешь меня видеть, – голос Лилиан плыл как у пьяной.

– …

– Рада, что ты уже в норме.

– Не очень, тебе какое дело.

– Очень у нас не бывает… Она увела тебя, эта красотка.

– Она спасла меня. Кто она? Скажи!

– Ну, нет. Чего захотел. Странно, что она у тебя не в постели. Это ведь опытная шлюха, – медленно, ласково выговорила Лилиан.

– А кто тогда ты? Она в метро пропала. Дай мне её телефон!

– Ни за что. Значит, оклемался… Но если бы ты не жрал водяру, как зомби, и не сбежал от меня, всё было бы иначе, без ломки и ужасов, как в первый раз, помнишь? Помнишь?!

– Нет, и не желаю! Я не за тем к тебе приходил… Хотел со всем покончить. И с тобой и с этой жизнью.

– Жалеешь, что обломилось?

– Не жалею. Пусть всё будет, как есть.

– Глупый, ты живёшь, но в твоей жизни ничего не изменилось. И никогда не изменится. Что, ещё не настрадался? – было слышно, как она дышала в трубку. – Ты ведь опять придёшь. Чтобы уйти вместе, насовсем.

– Ты… Не приду, нет. И не думай!

– Значит, любви ищешь. Хочешь ещё боли? Крепкий мэн оказался. Но этой боли ты не выдержишь. Среди зверей живут звери, а ты не такой.

– Я повешу трубку.

– Ладно, не буду. Ты сам выбрал себе казнь.