Наталия Черных - Похвала бессоннице

Когда мы поедем в Сокольники
(путь в пространстве без времени лёгок собой как стрела),
мы увидим набухшее небо апрельское над Балтикой,
такое же, как было до разделения небесной воды и земной,
небо над Ноевым домом после того, как вода отступила.

Не важно, как мы попали сюда,
не важно, что мы заблудились.
………………………….
но тяжести плоти и крови живут, независимо от видений,
снов, они лишь подначивают мысли,
тебе же не изменить зарубок на древке земного скитанья.

Что же, мой друг алеут, будем в гости ходить друг к другу
в воображении, преодолевая
все пояса часовые и расстояние между Америкой и Россией.

Как далеко мы зашли! Не обращаясь назад,
я слышу спиной рёв и грохот крушения чувства,
и себя самоё, потому что подхожу тебе как опиум к крови,
и мне нужен ты сам, а не время твоё или некая слава.

Позвоночник осыпался известью,
которой гасят останки.
Лишь листва лип сокольнических
жалобно тянет мотив панихиды.
А я-то всё слышала это мотив торжественно-строгим.

Вот здесь, на берегу – весь мир.
Здесь камни славят умиротворенье;
мы в них читаем первый день творенья, и слава.
Гармония стихий!
Но человек себе кумир
и нержавеющая оправа.

Мы за чертой —
мы взяты на постой,
особенно в русскоязычном мире,
все словно в лагере, на время,
а пространства
пока ещё —
но были.

Мы в плену
себя.

Всё озеро от берегов свободно.

Нежной ступне вдохновенья больно,
и вдохновений деве не принять
(иль юноше, как другу вдохновений),
жестокой плоти камня.
Здесь всё существование невольно,
на дни лет аи корни не разъять.

Но озеро от берегов свободно,
вернулась в бездну водяная гладь.

Мы создавались радугой над бездной,
заветом Бога и стихии,
мы —
но речь как молоко
створожилась.

Шёл водопад наоборот,
а человек как некая сосна,
врастал и протянулся
от магмы ложа озера до звёзд,
мерцающих из сокровенной бездны;
в моих волнах все гребешки созвездий.

Но озеро спокойно и свободно,
и горы старые в снегу – престол.
Там в инее зелёный лист брусники
и заповедник.
Человек – наследник;
здесь речь моя замёрзла как вода,
а озеро – смотри! – свободно.

Ивняк скитаний и лишений галька
раскалены. Ужасно и светло,
но озеро от берегов свободно.

Вот озеро – в невидимой ладони,
прозрачна вся история его:

недужное рожденье в тесноте,
подстилок влажность и попытки к бегству,
влюблённость фантастическая, знай,
оно любило будто некий дух,
лучом Любви Начальной озарённый,
и всем дарило щедрую любовь,
и наполнялось светом и любовью.
……………….. Затем
пришло седое обмеленье.

Спит городок урановый внизу,
внизу и вправо. Озеро любило,
оно читало души и стихи.
Оно не избежало при основе
семейной трещины. Теперь она полна
сочувствия и милого покоя.

Шумит ивняк, а озеро молчит. Огонь заката в ивняке дымится,
и даже воздух причиняет боль увянувшему телу.

Но чувства в глубине светло оживлены,
а свежесть ветра как Начал дыханье.

Природа спит, а озеро свободно.
Природа спит, забудь о ней, дитя.

Она нема и скована проклятьем,
она как заключённый человек,
в стенах стихий. Поэт, ты выше
природы.

Ты все стихии преодолеваешь,
ты извержение стихий наоборот.

Природа лишь источник задремавший
в объятьях Бога.

Ликом
казались улицы почти всегда пустые,
косая кладка досок
и стены школы.

Озеро вверху
и навсегда свободно.

Озеро – престол
Несущему весь мир,
оно сжигает
все боли, все осенние цветы.

Адамов сон в рыбачьем одеяле,
когда-то бывшем дёрном трав эдемских,
тревожить стану я едва ли.
На берегу нет волн и криков резких,
а озеро мелеет
……………….

Адамов сон о прошлом; нерв стихий его рука волнуясь ощущала
и так была отечески тепла.
Теперь вода озёрная как будто из металла.
Она синее неба и светла,
но озеро мелеет.
…………………..