Александр Шапиро - У истины в долгу

Увидев перстень, Нюся сразу опознала его по внутренней зарубке – инициалам, сделанным ещё первым носителем. И тут же захотела спросить: «Откуда он у вас?!» Но испугалась своего вопроса, подумав, что может не только выдать своё волнение голосом. Ведь если ювелир узнает её отношение к кольцу, он может по разным причинам не захотеть продать его… Поэтому, слегка отодвинувшись от стола, упираясь руками в колени, как бы оценивая будущую покупку, медленно произнесла:

– Я беру перстень… Мне нравится работа… Оригинальна и надпись на печатке… Сыну моему подойдёт, а для его невесты я выбрала вот это изделие по вашему каталогу, указала она пальцем… Номера их колец записаны на обратной стороне моей визитки.

Положив покупки в красивый, яркий пакет, хозяин и сам светился от пришедшего к нему счастья: гостья оплатила всё не торгуясь. И теперь он парил возле неё, провожая к выходу. Уже, открыв дверь, Яков со словами прощания и благодарности задал давно волновавший его вопрос:

– Я понял, что кроме английского, вы владеете и ивритом. Что же выгравировано на печатке?

– Мудрая мысль из «Книги псалмов» царя Давида, глубоко вздохнув, но с чувством собственного достоинства, ответила женщина:

– Да воздастся каждому по делам его…

– Брызги шампанского, самые настоящие брызги, – радостно закричала Ниночка, наблюдая как папа наливает ей немного вина в прозрачный фужер. А оно пенилось и искрилось, пытаясь вырваться наружу. За другими праздничными столами одной из школ города так же бурлило веселье выпускников. Сегодня им вручили аттестаты, а о зрелости они ещё только догадывались… Это была их ночь, весёлая и яркая. С грустинкой скорого расставания, но и трепетного ожидания вступления в новую жизнь.

Рядом со своими чадами сидели родители и не могли наглядеться на них.

– Ананасы в шампанском, – громко произнёс, пришедшие в голову знакомые строчки, Ниночкин папа. Дальше не помню, посмотрел он на жену.

– Это Игорь Северянин, – уточнила она. – А вот ты, грамотей, сколько раз ездил в Киев, так ни разу не привёз их попробовать.

– Достану! – сразу отреагировал он, – как только поедем с Ниночкой поступать.

Продолжал шуметь выпускной вечер, и в наступившую ночь ребята танцевали под магнитофон, прыгали и дурачились. На столах ещё было много закусок, но есть уже никому не хотелось. Начинались застольные беседы в ожидании рассвета.

– Петрович, – подошёл к учителю труда директор школы, – не пора ли навестить твоё хозяйство?

– Давно жду команды! – поднялся высокий и крупный Иван Петрович, – поддерживая рукой широкий зелёный галстук.

Они зашли в слесарную мастерскую, где её хозяин достал из шкафчика заранее припасённую бутылку «Столичной», несколько бутербродов с сыром и два стаканчика из тёмно-зелёного стекла. Это был его любимый цвет ещё со времён армейской службы. Когда появилась возможность после выхода в отставку купить машину, то и «Запорожец» он приобрёл с защитным оттенком. Ученики прозвали учителя «Пограничник» и побаивались резких суждений ментора, а коллеги не любили за обычно приказной тон разговора в общении с ними.

С директором, таким же отставником, они встречались часто, дружили семьями, и любили сойтись за хмельной чаркой.

– Ну что, – встал Петрович, – уже двадцать второе июня, давай помянем наших ребят…

– Садись, капитан, – не настоялся за сегодня? – махнул рукой директор.

Они выпили, разлили ещё по одной, но говорить им не хотелось. И так давно всё знали друг о друге: и эпизоды фронтовой жизни, и истории полученных ими боевых наград, и все семейные новости… А сейчас была горечь во рту от выпитой водки, да желание поскорее дождаться утра, за которым маячил долгожданный отпуск.

В коридоре послышался шум шагов и громкие голоса.

– Это наш физик в радиорубку пошёл, – определил директор, – кстати, как он тебе?

– Да кто знает, не первый год у нас работает, а понять его не могу. И на уроках у него бывал, когда по обмену опытом друг к другу ходили – понравились, чего там говорить, толковый парень. Ребята его любят, сам знаешь. И всё же, помнишь, зацепил я на профсоюзном собрании Якова Михалыча, попросил высказаться в отношении агрессивных действий Израиля. Ответил, но как?..

– Отношусь к нему, как все советские люди.

И всё. Хитрые они, евреи, сами себе на уме…

– Вот и я о том же подумал, Петрович. Вчера звонил Бережной. Просит для дочки своего друга часы физики на следующий год, как будто не знает, чем мы располагаем. Пока у нас нет, говорю, а он: