Эрик Зелински - Голос. Эрик Курмангалиев. По страницам жизни «казахского Фаринелли»

Так вот, с портрета на меня смотрел тот самый идеальный образ из моих детских мечтаний.

«Так не бывает», – думал я, – «так просто не бывает».

Позже окажется – бывает и не такое…

А тогда я просто слушал найденные на Ютубе записи с Эриком – ужасного качества, с плывущей картинкой и не всегда ровным звуком (явно кто-то добрый переписывал трансляции концертов с телевизора на «видик», причем, судя по количеству помех, этот добрый человек жил не в Москве), но позволяющие получить представление о голосе исполнителя. Голос Эрика действительно отличался от большинства контртеноров, которых мне доводилось слышать ранее. В нем не было присущей многим контртенорам искусственности, натянутости, какой-то неестественности – знаете, когда брутального вида мужик выводит колоратуры слишком высоким голосом, это смотрится несколько дисгармонично (я с удовольствием слушаю Ценчича или Фаджоли, но смотреть на них – увольте). Мягкий, ласкающий, изумительно светлый, «солнечный», насыщенный тембр, отличная кантилена – словом, «чистейшей красоты чистейший образец», не уступающий, а то и превосходящий знаменитых меццо и контральто (позже я узнал, что Эрика ошибочно причисляют к контртенорам, а на самом деле у него редчайший случай альта, который в норме встречается только у женщин и подростков, но не у взрослых мужчин). Не менее удивительной была манера исполнения – одновременно сдержанная и харизматичная, одухотворенная тем самым Духом Божиим. Поначалу мне, за последнее время привыкшему к постоянной «движухе» на сцене, к обилию ярких красок и спецэффектов, к тому, что из любого исполнения нужно непременно делать «шоу», было несколько непривычно созерцать одинокую почти статичную фигурку в черном атласном одеянии на фоне огромного оркестра. Потом уже я по достоинству оценил мастерство Эрика не только как певца, но и как Исполнителя, все богатство его тонких жестов (один только взгляд, устремленный куда-то за грань, в небеса, чего стоит…). Он был на диво гармоничен, как воплощение той, вечной, небесной Гармонии, на которой зиждется мир.

Но, пожалуй, наибольшее впечатление на меня произвело исполнение ариозо Воина из кантаты Чайковского «Москва».

Понадобилось мне тогда съездить на денек в Беларусь. От Киева до Гомеля – около шести часов пути ночным поездом, из которых поспать мне удалось хорошо если два. Около четырех утра разбудили белорусские пограничники, дальше ложиться не было смысла: до пункта назначения рукой подать. Настроение… сами понимаете, какое настроение может быть у записной «совы» в такую рань. Не радует ни зарождающийся солнечный день, ни перспектива приятной прогулки по городу, где я не был ни разу в жизни, несмотря на наличие родственников там. Чтобы как-то «реанимироваться», включаю плеер, куда предварительно залил записи Эрика, с которыми не успел ознакомиться. Тыкаю пальцем в первую попавшуюся…

То, что произошло потом, не вмещается в убогие человеческие формулировки. Это было не просто прекрасное исполнение, это было Чудо. Мелодия с оттенком светлой печали, широкая и распевная, как народная песня, мягкий и ласковый, лучезарный голос подхватили мою душу и понесли вдаль как по волнам, пока, наконец, запредельно-высокая нота не вонзилась в сердце, распустившись огненным цветком. Это был «контрольный в голову». Ничего не могу с собой поделать, слезы непроизвольно льются из глаз. Как, Господи, какон это делает?! Откуда эта поразительная сила воздействия, которой я прежде никогда не слышал? Будто мне вскрыли сердце солнечным лучом, и в зияющую рану хлынуло Небо. Сколь же прекрасным должен быть Рай Господень, если даже отголосок, отблеск этой небесной Красоты настолько превосходит всякое воображение?

И где бы я ни находился в тот день – на зеленой набережной Сожа, на площади перед городским драмтеатром, в уютном гомельском костеле – везде был со мной этот волшебный голос, который хотелось слушать бесконечно. Голос, за счастье слышать который я был готов отдать многое (видимо, таким же экстазом была охвачена оставшаяся неизвестной слушательница, которая, после одного из концертов Эрика в московском Концертном зале имени Чайковского, в порыве благодарности сняла с себя золотую цепочку – самое дорогое, что у нее было – и отдала певцу, желая выразить свое восхищение…)

Потом, много позже, я послушал это ариозо в исполнении знаменитых меццо-сопрано – Елены Образцовой, Ирины Архиповой. Как ни прискорбно для почитателей их таланта (который я не ставлю под сомнение) – ни одна из них не идет ни в какое сравнение с Эриком. Голоса слишком жесткие, «жестяные», исполнение плоское и бесцветное, как журнальная репродукция «Сикстинской Мадонны» по сравнению с величественным оригиналом. Хотя, репродукции тоже нужны – не у всех есть возможность побывать в Ватикане… 2 2 Не сочтите данный пассаж за исключительный снобизм автора. Я знаю, что о вкусах не спорят. У кого-то может быть иное восприятие. Но лично я после Курмангалиева ни одно меццо советского «производства» слушать не могу. Слишком царапает слух.