Алексей Аимин - Скорлупа. Мои вступления и выступления

Он обвелвзглядомпалату:

– Все! Бывай!

И давай скорлупу наращивай.

После выписки шебутного Корнеича стало пустовато и тихо даже в коридорах.

Тихо…

Теперь общение шло только с соседом слева. Я почитал Борису свои стихи, он со знанием дела покритиковал их:

– Ну, вот смотри, прочитай последнее. Последнее было навеяно приевшимися процедурами:

– Ну и кому твои страдания нужны? А что такое РОЭ, ты ведь, наверняка, сам не знаешь. Может Российская организация эгоистов? – он улыбнулся своей, как ему показалось, удачной шутке, – Нет, стихи должны быть возвышенными. Они должны вдохновлять людей, вселять надежду.

– На светлое будущее?

Он, не почувствовав моего прикола, кивнул

– И на него тоже.

Правда, его последняя фраза была оптимистичной:

– Давай дерзай дальше – должно получиться. Мы еще тобой гордиться будем!

Борис Натанович тоже поделился со мной своими проблемами. За последний год он написал ряд критических статей. Кто-то нашел в них индивидуальный стиль и нетрадиционный взгляд.

Тут я решился прочесть парочку своих прозаических зарисовок и покритиковать если можно.

ПАРАДОКСЫ ВРЕМЕНИ

Они дружили с детства. Одна была яркая и красивая,

вторая же была просто дурнушка.

На её фоне первая становилась ещё краше.

Но они как-то странно дополняли друг друга.

Дружба их продолжалась и когда они стали мамами,

и когда стали бабушками. Наступил момент,

когда этих двух старушек, сидящих на

скамейке в сквере, все принимали

за родных сестёр.

И уже невозможно было определить, кто из них в молодости была красавицей а кто дурнушкой.

ВОТ ТАКОЙ НАЧАЛЬНИК

– За что? – изумился тот, – я же никогда

вам не перечил и выполнял все ваши поручения.

– Формулировку выбери сам: либо ты дурак и не замечаешь моих ошибок, либо подлый человек и ждешь, когда я прогорю,

чтобы занять мое место.

Умный был начальник…

– Про старушек ты сносно сопли размазал, а вот про начальника загнул. Где же ты видел таких начальников? Они при советской власти должны были всего на три извилины умнее подчиненных быть. Могут заподозрить западную ориентацию.

Так что пиши лучше стишки про медсестер – это не так опасно.

– Ну и про кухарок и печников – подумал я про себя.

Дальше Натанович рассказал, что ему аж два редактора литературных изданий посоветовали вступить в какую-нибудь писательскую организацию или прямо в Союз Писателей.

Теперь вот он размышлял, куда же направить свои стопы?

Союзов писателей в Питере оказалось целых два, как он сказал один буйный, другой степенный. А еще обнаружился десяток литературных объединений, которые выросли на озвученной в свое время свободе слова.

– А я бы ни в какой союз не вступал. Всеми этими союзами, партиями, объединениями, и прочим я давно уже сыт по горло.

– Вот так? – удивился Борис Натанович, – и почему же?

И тогда я поведал ему свои впечатления от поворотов моей не слишком удавшейся жизни.

– Здорово, – сказал он, – тут можно целый рассказ написать или даже повесть. Слушай, если я когда-нибудь надумаю, можно мне это за основу сюжета взять?

– Можно, – не задумываясь, ответил я, и мы пошли ужинать.

Получив предупреждение от врачей о том, что теперь меня в любой момент могут вызвать на очередные сборы, я был выписан. Довеском шло бодрящее душу заверение, что мое сердце мне прослужит до последнего дня .

Чуть позже я пожалел, что с такой легкостью дал Натановичу такое разрешение? И чего это я? Сам, что ли, не могу свою историю людям поведать? По литературе ведь у меня всегда было пять, а запятые мне любой корректор поставит. И я написал.